Сафи оглядела каждое лицо в толпе, ее руки дрожали в руках Леопольда. Она искала голубые глаза Эрона. Темную голову Мустефа. Кого угодно знакомого. Ей просто нужно было, чтобы кто-то встретил ее взгляд и подтвердил ответным взглядом, что она имеет право злиться. Имеет право быть напуганной до смерти.
Но в толпе не было ни одного знакомого лица. Она даже высматривала принца Мерика, его серебристо-серый плащ, но он и остальные нубревенцы исчезли из зала, как и ее дядя, и Мустеф.
Сафи была один на один с дрожью в коленях и с болью в горле.
Потом ее безумный взгляд остановился на женщине с морщинистым лицом и крепко сбитой фигурой, которая, по смутным детским воспоминаниям Сафи, бывала в поместье Хасстрелей: донья фон Бруск. Волосатый подбородок женщины двигался, как у коровы, жующей жвачку. Она резко и ободряюще кивнула девушке и медленным шагом начала продвигаться сквозь толпу. К Сафи. Когда часы пробили двенадцать, аплодисменты стихли, а донья фон Бруск снова смотрела на Сафи. Она не отрывала глаз и не замедляла шага. Четыре шага за один тягучий удар колокола. Затем раздался финальный звон. Он пронесся по комнате… И все до единого огоньки в зале, в саду и на пристани зашипели и погасли. Бал погрузился в темноту.
* * *
Эдуан все еще был за стеной, когда погас свет.
Он заглядывал то в один глазок, то в другой, но не терял из виду ведьму Истины или запах ее крови – даже когда она перестала танцевать, чтобы проследовать к императору Хенрику.
Эдуан знал, что произойдет.
А девушка явно не знала. Никогда прежде он не видел, чтобы кровь отхлынула от лица так быстро, и на короткий миг Эдуан почувствовал жалость. Быть захваченной врасплох таким известием…
Но если Эдуану удалось разобраться, что происходит, то она должна быть очень глупой, если не сделала то же самое, а глупцы часто получают то, что заслуживают.
Когда Эдуан наблюдал за девушкой, которая кружилась в обнимку с Леопольдом, волоски на его руках встали дыбом. А затем и на затылке.
У него было достаточно времени, чтобы догадаться, что дело в магии, и даже определить ее разновидность – магия огня, – перед тем как свет погас.
Гости начали вопить и паниковать – такие же беспомощные, как и большинство знатных людей.
За два глубоких вдоха Ведун крови Эдуан учуял кровь каждого, кто находился в бальном зале, каждого стражника за стенами и на потолке. Это был просто беглый конспект различных запахов, чтобы он мог передвигаться вслепую.
И чтобы он мог отследить, кто еще передвигался подобным образом.
Кто-то, кто организовал эту темноту. И Эдуан знал, что это было связано с девушкой по имени Сафия. Ее запах начал исчезать.