— Прости за прошлую ночь.
— По крайней мере, ты хоть хорошо провела время? — спрашиваю я ее.
Щеки Саши покрываются румянцем — то ли от тошноты, то ли от смущения, то ли от сочетания того и другого — и она убирает прядь волос за ухо.
— Да, большую часть ночи было очень весело.
Надеюсь, это та часть ночи, когда там был я и не было Питера.
— Рад слышать это.
— Мы можем?.. — она указывает в конец коридора.
Хотелось бы верить, что это просьба пойти и сделать то, что мне хочется, но, думаю, она просто хочет поговорить.
— И удачи тебе, когда твоя жена проснется, — она коротко смеется, предупреждая Танго.
Я салютую Танго и, опустив голову, следую за Сашей по коридору в ее спальню. Дверь закрывается, и Саша садится на край кровати.
— Я очень сожалею о своем поведении прошлой ночью, — начинает она.
— Тебе не за что извиняться, куколка.
— Я вела себя, как дешевая…
— Саша, расслабляться и веселиться — это нормально. Я говорил тебе, что жизнь — это мгновение, и ты наверняка прожила его прошлой ночью. Я счастлив от того, что вчера тебе было весело.
Я даю ей пространство — это то, что сейчас нужно. Прислоняюсь к двери и засовываю руки в задние карманы джинсов.
— Знаю, но я не должна была вести себя так с тем парнем, когда у меня есть чувства к тебе. Ты меня разозлил, и я хотела отомстить, — говорит она, упорно глядя в пол.
— Это я виноват, — говорю я ей.
— Да, — соглашается она. — Я просто ошиблась, вот и все.
— Со мной?
Надеюсь, она не это имела в виду. Не хочу быть одной из ее ошибок.
— Это не было ошибкой, — говорит она, все еще не глядя на меня. — Это было довольно удивительное пробуждение, которое я бы не стала повторять снова в общественном туалете.
Смех перекрывает звучание ее последних слов, и она, наконец, с удивлением смотрит на меня. Мне хочется знать, что ее удивило.
— Рад, что ты так считаешь. Я имею в виду использование туалета для подобного «горячего» процесса, и это платье…
Усилием воли сдерживаю свой треп, но не могу не смотреть вниз на ее ноги — ее совершенные загорелые ноги, абсолютно обнаженные до самых бедер.
— Прошлой ночью ты свела меня с ума.
— Я не хотела этого делать, — бубнит она себе под нос, сжимая пальцами край кровати. Не знаю, понимает ли она, что прямо сейчас сводит меня с ума.
— Да, хотела, — поправляю ее я.
— Может быть, немного, — усмехается она.
Сейчас шесть утра. Здесь Танго, которому надерут задницу, и пятилетний ребенок за соседней дверью — я просто не могу думать ни о чем из этого, когда она смотрит на меня так, как сейчас. Двигаясь быстро, словно хищник, бросающийся на жертву, я толкаю ее на кровать, нависая над ней всем телом. Захватив своим ртом ее губы, руками хватаю и сжимаю все, до чего могу добраться, пока тяну ее выше, к изголовью кровати, срывая простыни и укрывая нас. Мои руки в ее волосах ощущают гладкость каждой пряди. Запах ее шампуня — это вызов моему обонянию, а ее язык с легким привкусом апельсинового сока посылает электрические разряды по всему моему телу. Голая кожа ее ног заставляет меня хотеть большего, и, видимо, она вынуждена согласиться, потому что ее руки возятся с моим ремнем.