Ведь ей было все равно, о ком заботиться! Ей хотелось слышать таинственные слова любви, хотелось чувствовать, как вздымается и томится душа в груди, как это бывало с ней во время каждого из дюжины пережитых ей романов. Конечно же она написала Риджвею Саундерсу. Он ответил. Она написала опять. Он ответил – спустя пару недель. Первого августа, когда миновал первый месяц и впереди оставался еще один, она получила письмо от Лилиан Хэммел, своей лучшей подруги в Лейк-Форест.
Дорогая Жози! Ты просила меня писать тебе обо всем, и так я и сделаю, хотя кое-что может стать для тебя смертельным ударом – я имею в виду новости о Риджвее Саундерсе. Эд Бемент гостил у него в Филадельфии и рассказал, что Риджвей там совсем голову потерял от одной девушки, даже собрался бросить Йель и жениться. Ее зовут Евангелина Тикнор, в прошлом году ее исключили из школы «Фокскрофт» за курение. Очень легкомысленная и, говорят, красивая – похожа на тебя, как я поняла. Эд сказал, что Риджвей так влюбился, что сказал, что не приедет к нему на день рождения в сентябре, если Эд не пригласит и ее тоже; так что Эд пригласил. Думаю, что тебе есть о чем подумать! У тебя там, наверное, куча поклонников – есть же там симпатичные парни…
Жозефина медленно прошлась туда-сюда по комнате. Итак, родители добились своего: заговор против нее увенчался успехом. Впервые в жизни ее бросили, и сделал это самый привлекательный, самый желанный парень – да еще и ради девушки, которая очень «похожа на нее»! Жозефина тут же страстно пожелала, чтобы и ее исключили из школы – и тогда семья, быть может, сдастся и оставит ее в покое?
Она чувствовала не унижение, а скорее гневное отчаяние; но гордость требовала свое, и она тут же села писать ответ. Когда она начала, в ее в глазах блеснули слезы.
Милая Лили! Меня ничуть не удивили новости о Р. С. Я знаю, что он не отличается постоянством, поэтому я о нем и не вспоминала с тех пор, как в июне кончились занятия в школе. Честно говоря, ты ведь знаешь, что постоянством не отличаюсь и я сама, так что, милая моя, сама понимаешь, что у меня и времени бы не нашлось, чтобы обо всем этом беспокоиться. Каждый имеет право делать, что ему вздумается, – вот что я всегда говорю! Живи и дай жить другим – вот мой девиз! Как бы мне хотелось, чтобы ты оказалась здесь со мной этим летом! Таких чудесных вечеринок…
На этом она остановилась, понимая, что необходимо представить более яркие свидетельства царящего тут веселья. Ручка замерла в воздухе, а Жозефина уставилась в окно на таинственную и неподвижную картину северного леса. Что-нибудь придумать – весьма тонкая работа, и ее воображение, обычно не простиравшееся далее реального мира, было плохо для нее приспособлено. Тем не менее через несколько минут перед ее мысленным взором стала вырисовываться некая неясная составная фигура. Она окунула ручку в чернильницу и написала: «Один из самых симпатичных…», затем остановилась и вновь обратилась за вдохновением к окну.