– Мы, наверное, не вовремя… – торопливо произнес он.
– Зайдем в другой раз! – добавил Рипли.
И они поспешно двинулись к двери, но на пути у них встала Эвелин.
– Что за глупости! – сказала она. – Это ведь просто Энди Локхарт!
«Просто» Энди Локхарт! Чемпион по гольфу западных штатов в восемнадцать лет, капитан юношеской бейсбольной команды, красавец, добивавшийся успеха во всем, живой символ великолепного и чарующего мира Йеля! Целый год Бэзил пытался перенять его походку и безуспешно пытался научиться играть на фортепьяно без нот, со слуха, как это умел делать Энди Локхарт.
Поскольку отступление стало невозможным, пришлось пройти в комнату. Их план уже казался им чересчур самонадеянным и смехотворным.
Заметив, в каком они находятся состоянии, Эвелин попыталась их немного успокоить с помощью легкого подтрунивания.
– А вы как раз вовремя! – сказала она Бэзилу. – А то я вечера напролет сидела дома и все ждала, ну когда же вы придете, прямо с того самого вечера у Дэйвисов. И что же вы раньше-то не приходили?
Бэзил смущенно посмотрел на нее, не в силах даже улыбнуться, и пробормотал:
– Ну да, так мы и поверили!
– Но это действительно так! Присаживайтесь и расскажите мне, пожалуйста, почему вы меня бросили? Подозреваю, что вы оба были слишком заняты, ухаживая за прекрасной Имогеной Биссел!
– М-м-м, как я понял… – сказал Бэзил. – Н-да, я слышал, что она уехала, ей должны вырезать аппендицит, вот как…
На этом его голос превратился в неразборчивое бормотание, потому что Энди Локхарт стал наигрывать на фортепьяно задумчивые аккорды, сменившиеся матчишем – эксцентрическим пасынком аргентинского танго. Откинув назад шарф, чуть приподняв юбку, Эвелин плавно протопала несколько па, постукивая каблучками по полу.
Не подавая признаков жизни, они сидели на диване, словно подушки, и глядели на нее. Она была почти что красавица, с довольно крупными чертами лица и ярким румянцем, за которым, казалось, всегда чуть подрагивало от смеха ее сердце. Ее голос и гибкое тело пребывали в постоянном движении, безостановочно отзываясь забавным эхом на каждый звук и движение окружающего мира, и даже те, кому она не нравилась, вынуждены были признавать: «Эвелин всегда умеет рассмешить». Свой танец она завершила, нарочно споткнувшись и будто бы в испуге ухватившись за фортепьяно, и Бэзил с Рипли прыснули. Заметив, что их смущение прошло, она подошла к ним и села, и они опять рассмеялись, когда она сказала:
– Прошу прощения – не смогла удержаться!
– Хочешь сыграть главную роль в нашей пьесе? – спросил Бэзил, набравшись отчаянной храбрости. – Мы ставим ее в школе «Мартиндейл», а сборы пойдут в пользу Фонда помощи бедным детям.