Тристан
Мы должны были остановиться той ночью. Мы должны были понимать, насколько плоха была идея использовать друг друга, чтобы помнить Стивена и Джейми. Мы словно были тикающими бомбами, готовыми взорваться в любую минуту.
Но нам было все равно.
Почти каждый день она останавливалась и целовала меня.
Почти каждый день я возвращал ей поцелуй.
Она назвала мне его любимый цвет. Зеленый.
Я назвал ей любимую еду Джейми. Паста.
В одни ночи я вылезал из окна своей спальни и забирался в ее окно. В другие ночи она проскальзывала в мою постель. Когда я ложился в ее кровать, она никогда не меняла простыни. Она едва позволяла мне лежать на его стороне кровати. Я понимал это больше, чем кто-либо другой мог когда-то понять.
Она раздевала меня и заставляла любить ее прошлое.
Я входил в нее и заставлял любить моих призраков.
Это было неправильно, но для нас это имело смысл.
Ее душа была в шрамах, а моя — в огне.
Но, когда мы были вместе, ноющая боль ощущалась немного меньше. Когда мы были вместе, прошлое было не так больно принимать. Когда мы были вместе, я ни на секунду не чувствовал себя одиноким.
***
Было много дней, когда я чувствовал, что я в порядке. Много-много раз боль была просто скрыта внутри моего тела, но не пробивалась наружу. А затем наступали дни больших воспоминаний. День рождения Джейми стал первым — в ту ночь я старался изо всех сил.
Последние демоны, которые были похоронены глубоко внутри моей души, медленно выползали. Элизабет появилась в моей спальне. Я должен был оттолкнуть ее. Должен был позволить темноте поглотить меня целиком.
Но я не смог оставить ее.
Случайные вспышки нежности и заботы появлялись, когда ее тело находилось под моим. Меня всегда потрясали ее глаза. Ее волосы, рассыпавшиеся по моей подушке.
— Ты потрясающая, — прошептал я перед тем, как обернул свою руку вокруг ее шеи и приподнял, позволяя нашим губам найти друг друга.
В ту ночь она была моим экстази. Моими галлюцинациями.
Я любил вкус клубничного блеска на ее губах.
Ее обнаженное тело было скрыто моим, мои губы изучали ее шею, пока она выгибала свою спину.
— Ты знаешь, как красивы твои глаза? — спросил я, сидя с ней и прижимая ее к себе.
Она снова улыбнулась. Это тоже красиво. Пальцем я очертил изгибы ее тела, вбирая каждый миллиметр ее красоты, запоминая.
— Они просто карие, — ответила она, расчесывая своими пальцами мои волосы.
Она была неправа. Они не просто карие, и я замечал их все больше каждую ночь, которую проводил с ней. Если смотреть ближе, то можно увидеть несколько вкраплений золота, плавающих в радужке ее глаз.