Он уже догадался, что умрет сегодня, и достаточно быстро. Это так. Он еще не мертв исключительно по причине удачи. Почти все скакавшие рядом с ним погибли в бою. Он видел, как отбивался одной рукой Сунтир, вторая висела неестественно вывернутой, как его проткнули копьем и как исчез под копытами наместник.
Здесь были лучшие воины, и они погибали один за другим, честно выполняя свой долг. Обычный кнехт знал десять-пятнадцать простых приемов, усвоенных до автоматизма, – вполне достаточно. Мастер должен был уметь все. Сейчас они брали кровавую плату в последнем бою.
Наверное, кто-то из семьи принес хорошую жертву богам, прося сохранить его в битве. Зря потратились, ныряя под брюхо жеребца, мимоходом полоснул того по бабкам, отчего конь взвизгнул почти по-человечески и рванулся вперед, на краткий срок очищая пространство.
Фоули тоже являлся признанным мастером. Пусть он в первый раз в жизни участвовал в настоящем сражении, стыдно за него никому не станет, отшатываясь от удара и пропуская всадника, холодно подумал. Достал, разрубая спину проскочившего мимо. Тот завалился набок, но и так ясно: хорошо попал.
Отскочил от еще одного несущегося на него и оскалился не хуже зверя. Похоже, они всерьез решили поиграть. Не прикончили сразу, а заходят по очереди, красуясь друг перед другом. Опять отпрыгнул, поскользнулся в грязи, образовавшейся от полившей землю крови, и под дружный хохот кавалеристов плюхнулся на задницу. Неторопливо поднялся, сплюнул сухим ртом и неожиданно сорванным голосом прохрипел:
– Ну, ублюдки паршивые, идите сюда, сдаваться я не стану!..
Было больно. Такой боли он не помнил в жизни. Тем более в голове. Он с трудом сел и уставился на вытоптанное поле, где сидели, стояли и лежали множество мужчин. Некоторые имели на теле кровавые повязки, другие выглядели вполне здоровыми, и при том практически все напоминали стадо оборванцев. Мало на ком имелось из одежды нечто приличное, а чаще всего тряпки исчерпывались набедренной повязкой из драной ткани. На некотором расстоянии наблюдалась жидкая цепочка костров, у которых расположились вооруженные люди. Плен. Почему-то его не убили.
– На, попей, – сказал добродушный голос.
Рядом сидел крепкий мужичина уже в возрасте, с типичной внешностью южанина и жесткими волосами, заметно тронутыми сединой. Поэтичная натура непременно бы помянула «тронутые морозом», однако фактически Фоули ни разу не видел этого зверя. Легкий снежок, таящий уже на следующий день, не в счет. Про мороз он исключительно читал, и как смотрится трава после него, представлял крайне смутно.