Максим, побледнев, поднялся с табурета. Остановившись от подростка на расстоянии вытянутой руки, Чика кривыми пальцами левой руки схватил Максима за подбородок, словно стараясь получше рассмотреть его. Максим не шевелился и смотрев на урку исподлобья.
Чика театрально поднял правую руку… и тут же полетел на камерников, опрокинув одного из них с табурета.
— А, падла! — завизжал поднявшийся с пола Чика, у которого изо рта хлынула кровь. — Ты — покойник!
Но он так и не смог больше дотронуться до подростка. Максим выбросил навстречу прыгнувшему Чике сжатый кулак и вновь опрокинул Урку. Все в камере встали со своих мест и попятились к стене, освобождая пространство для драки.
На этот раз Чика поднялся с трудом; глаза его бегали, он явно не понимал, что с ним сейчас произошло. Чика был в нокдауне. Больше он не кричал. Улыбаясь, он стал задирать штанину, не отрывая глаз от Максима. Из грязного носка выглядывала заточенная железка…
— Ну, фантик, — начал было пришедший в себя Чика, но подросток не дал ему закончить. Длинным крюком левой в голову он сначала посадил Чику на пол, а потом, не давая опомниться, нанес ему, встав на одно колено, сокрушительный боковой справа, вложив в него весь вес своего тренированного тела… Чика вытянулся на полу у ног камерников, не проявляя признаков жизни.
— Он убил его, — сказал кто-то с явным облегчением. — Ну, парень, ну, дает!
— Помолчи, — сказал его сосед, — теперь он нас всех за пацана изведет. Рано радуешься…
Тем временем Максим вытащил у Чики его железку и, положив ее в карман, подошел к Юрьеву, который уже сидел на кровати.
— Спасибо, Максим, — сказал Юрьев. — Но боюсь, что он теперь не успокоится.
— Если не успокоится, я его успокою. Я ему всю голову отобью. Знаете, он ведь тут действительно у всех кровь пил, как вампир какой-то. И все пугает, что на зоне разберутся со всеми недовольными, что он авторитет.
Чику тем временем подняли с пола и уложили на соседние нары. Чика постанывал и шевелил губами.
К Юрьеву и Максиму подошел один из сокамерников.
— Зря ты, парень, так сделал. Теперь он, пока не убьет тебя, не успокоится. Ведь для него это — позор. Ребенок авторитета избил. Придумай что-нибудь, но только убирайся отсюда поскорее… Скажи, что ты такого натворил, что тебя сюда поместили? Ограбил кого-нибудь или убил?
— Да никого я не грабил. Шел вечером по улице с тренировки. Подошли двое и ни с того ни с сего стали меня бить. Ну, я начал защищаться, как мог. Мужики были здоровые, но ничего со мною сделать не смогли. Вдруг ментовоз и менты с пушками. Тех сразу отпустили: они ментам наплели, что это я на них напал. Ну а меня сюда привезли, даже домой не дали позвонить. Бабулька, наверное, всю ночь не спала…