Петя пока даже сам себе не мог объяснить, почему его так раздражает этот старый пердун, которого он и в глаза не видел. Определенно здесь что-то было, что-то такое, что против воли пока еще слабым чахоточным ростком зародилось в его вольном, как русская равнина, и абсолютно бескрайнем сердце.
«Интересно, что со мной?» — думал Петенька, в последнее время все более и более заинтересованно поглядывая на Ксюшу.
Отложив пробирки со своими стрептококковыми микробами, с помощью которых он в ближайшее время собирался двинуть науку за пределы земного притяжения, Петенька нехотя изучал тот самый порошок, переданный ему закадычным студенческим другом Толиком Юрьевым.
«Эх, Толик, Толик, — любил мечтательно сказать Петя, обняв своего дружбана за плечи и разлив бутылку водки в два „губастых“ (граненых двухсотпятидесятиграммовых стакана с круглой „губой“ в верхней части), — какая эпоха была! Застойная, хлебосольная; из всех репродукторов музыка, по улицам толпы тружеников с красными полотнищами, и — никаких буржуев, никаких бандитов вокруг; ВСЮДУ, куда глядят счастливые глаза, простой советский народ. И мы с тобой, прекрасные, молодые, в толпе. Уже по „губастому“ приняли: тепло, радостно, хочется любить этих созидающих и всепобеждающих, лучше, конечно, их биб… А потом песни, пляски; тебе в морду — раз. мне в морду — два, ну, и мы им — в ответ Шум, визг, менты в „незабудке“, протокол, телега в деканат… Хорошо! Есть, что вспомнить…»
Что и говорить, Петя Счастливчик любил Толю Юрьева, поскольку лучшего собеседника и не сыскать. Во-первых, Юрьев был непритязателен: ему всегда хватало бутылки «Столичной» без закуски. При этом он не только не терял дар связной речи, что особо ценил в людях Петя, но и начинал легко и свободно парить мыслью над миром, как молодой орел над сизой горной пропастью. Во-вторых, у Юрьева могла вдруг возникнуть неожиданная идея, и тогда Петя с горящими глазами вопил ему: «Толян, отдай ее мне, отдай, я ее оформлю, а тебя прославлю как соавтора!» И, хохоча, он хватался за блокнот, чтобы стремительной своей рукой набросать две-три строки гениального…
Петя Счастливчик уже отложил в сторону подкинутый ему Юрьевым дня три-четыре назад порошок, не найдя в нем ничего особенного. Это была какая-то немыслимая смесь нерастворимых солей и банальных аптечных препаратов. «Ничего себе отходы металлургического производства! — думал он. — Да какие они там, в Европе, металлы варят?! Похоже на отходы с обыкновенной фармацевтической свалки».
С этим порошком у Петеньки вышли одни неприятности. Сначала, когда Юрьев только принес его, Петенька тут же собрался провести экспресс-исследование: высыпал порошок в блюдце, деловито понюхал его и даже хотел лизнуть, однако в последний момент язык спрятал — дрянь какая-то! Но потом он закрутился со своими любимыми микробами, боясь упустить очередную гениальную догадку.