— Девять лян давай, — отвечает помещик.
Удивился Доксве, и другие батраки рты поразевали.
Говорит Доксве:
— Ты, хозяин, вздумал над батраками измываться — не выйдет! Где это слыхано, чтобы цыпленок девять лян стоил!
— Хватит болтать. Мой цыпленок и того дороже!
Не стерпели тут батраки, вступились за Доксве и говорят:
— Думаешь, батрак не человек, над ним издеваться можно? А ведь правда! Гнут день и ночь батраки на помещика спину, а тут на тебе! За цыпленка плати девять лян, когда он от силы два пхуна[63] стоит. Грабеж, да и только! Ладно бы Доксве его нарочно прикончил, а то ведь случайно цепом хватил.
Судят-рядят меж собой батраки, а помещик тем временем Доксве к городскому судье поволок, жалобу подал. Уж и не знает судья, куда помещика усадить, как его ублажить, и спрашивает:
— Что за жалоба у вас, разлюбезнейший, расскажите, пожалуйста!
Стал тут помещик жаловаться: Доксве, мол, его цыпленка убил, а платить не желает, — а сам на ухо судье шепчет, чтобы проучил хорошенько строптивого батрака.
Учинил судья Доксве допрос.
— Признаешь ли ты, что убил хозяйского цыпленка? — спрашивает, да так грубо.
— Цеп мой его убил, — отвечает Доксве.
— А цеп твой, не чужой! Вот и плати, — говорит судья.
— Я бы рад, — отвечает батрак, — но хозяин вон какую заломил цену! Где это видано, чтобы за цыпленка девять лян платить?!
— Девять лян? — удивился судья и говорит помещику: — И впрямь многовато!
Отвечает помещик:
— Я по справедливости требую. Судите сами. Из цыпленка курица могла вырасти. Так что считайте, он курицу убил!
— Послушай, хозяин, самая большая курица два или три ляна стоит, не больше, — не сдавался батрак.
Тут помещик чуть с кулаками на Доксве не бросился и как закричит:
— Как ты, негодяй, смеешь перечить янбану! Это твоя дохлая курица два ляна стоит, ты бедняк и батрак! А я своих курочек отборным зерном кормлю, по целому копу даю, они жиром наливаются, не твоим чета. Из трех твоих тощих кур одна моя и то не получится. Спасибо скажи, что я всего девять лян запросил!
Слушает судья, головой кивает и говорит:
— Прав твой хозяин, так что плати девять лян, и дело с концом!
— Уважаемый судья, это не суд, а чистый грабеж.
— Молчи, болван!
Набежали тут крестьяне, шуметь стали:
— Недаром говорят, рука руку моет. Нет на свете судьи, чтобы янбана не защитил!
— Ладно, — говорит тут Доксве, — заплачу я хозяину девять лян. Вытащил из кармана деньги, отдал помещику.
Опять зашумели крестьяне:
— Вот дурак! Хоть бы поторговался! А то взял да отдал.
— Что за жизнь? За цыпленка — девять лян платить!
Рассердился судья, на крестьян прикрикнул: