— Помнишь, я приходил к тебе за медью для колокола?
— Да, помню.
— А помнишь, что ты тогда сказала?
— Сказала, что у нас нет ничего такого, что могло бы пригодиться для колокола.
— А еще что?
— Да ничего особенного.
— Ты сказала, что ничего не можешь дать, разве что своего ребенка.
— Да ты рехнулся, старик, ведь я пошутила! — возмутилась женщина.
— С Буддой не шутят, так что отдай ребенка, которого обещала, — стоял на своем монах.
— С Буддой, конечно, не шутят, но и напраслину возводить нечего! крикнула женщина.
— Ты должна сдержать обещание, — твердил монах.
— Вон отсюда, изверг! — вопила женщина, всячески понося монаха. Но тот силой отнял ребенка. Колокол разбили, расплавили, в расплавленный металл бросили девочку и отлили новый колокол, такой же большой, как и прежний. И зазвенел протяжно колокол, заплакал, застонал. И в каждом стоне слышалось «эми-ллэ», «эми-ллэ»[21].
Это укоряла свою мать девочка за то, что та ее сгубила.
Вот почему и стали называть этот колокол Эмиллэ.
Перевод Вадима Пака
В двадцати ли на северо-запад от Пхеньяна есть местечко Пусанхен. И стоит в том местечке огромный каменный Будда. Прозвали его люди каменным богатырем.
И вот весной, в год Имдина[22], закапали вдруг у богатыря кровавые слезы. Плачет богатырь день, плачет ночь, целых семь дней плакал. Испугались тут все, помнят, как старики говорили: заплакал богатырь — жди беды.
Так оно и случилось. Только лето пришло — напали на Корею чужеземцы. Пхеньян захватили, почти до самого Пусанхена дошли. А Пусанхен захватить не могут — сторожит его каменный богатырь.
Собрались корейские воины вблизи Сунана, не дают врагам к северу двигаться. Вот и говорили в то время: «Начали чужеземцы с Пусана — Пусаном и кончат».
Победили корейцы в Имдинской войне, целых семь лет воевали, а правители только и думают о том, как бы народ обобрать, потерянные в войне богатства вернуть.
Тем временем за Амнокганом другое вражеское войско поднялось. А правителям хоть бы что. Дерутся за власть — и ни до чего им дела нет.
И вот однажды возле приемного зала появился старый монах, стучит в колодницу, кричит:
— Проснитесь, люди, беда рядом! Не подготовитесь — спасенья не будет!
Не стали слушать монаха, обругали, палкой прогнали.
А вскоре, в год Пенчжа[23], дело зимой было, вражеские полчища переправились через реку Амнокган и расправились с тогдашними правителями. Говорят, будто монахом тем был каменный богатырь.
Перевод Вадима Пака
Лет двести тому назад жил в деревне Панчжан провинции Хванхэдо богатый и знатный янбан. И были у него сын да дочь. Дочь — умница и красавица, к тому же грамоту знала. Год от года все краше становится, все умнее. Сколько всяких наук постигла! Слава о ней далеко вокруг разлетелась. Пора замуж девушку выдавать, но где жениха достойного взять?