. Но теперь, весной 1942 г., германская армия уже не продвигалась вперед. Немецкие войска стремились удерживать занимаемые рубежи и лишь при благоприятной возможности улучшали свои позиции.
По мнению некоторых полевых командиров вермахта, условия борьбы на Восточном фронте после завершения зимы 1941/42 г., некомплект личного состава германских соединений на московском и других направлениях могли вообще привести к потере способности сухопутных войск вести широкое наступление. Особую тревогу командования вызывал факт гибели в ходе позиционных боев весной 1942 г. значительного числа опытных солдат и офицеров, которые являлись костяком германской армии и получили хорошую закалку в предыдущих боях.
Командир 7-й пехотной дивизии 4-й армии в частном послании своему другу офицеру Геррелейну сообщал следующее: «В условиях нынешней позиционной войны все сражения стоят пехоте несоизмеримо много крови. Даже при хорошо подготовленных операциях потери редко бывают меньше 25 %. Не являются также редкостью потери в 50 и более процентов в личном составе…
С течением времени при таком положении дух пехоты, твердо переносившей все испытания, может быть поколеблен…
В указанных боевых потерях я вижу решительную опасность для продолжения войны и, главным образом, для нации. Наш народ не обладает жизнеспособностью русского…»[545] (см.: Приложение, док. № 19).
Большое влияние на моральное состояние немецких солдат оказывали тяжелые потери в боевой технике и вооружении. Так, за период с июня 1941 г. по март 1942 г. сухопутные войска вермахта потеряли 3 785 танков (кроме штурмовых орудий и бронемашин), тогда как произведено было за то же время всего 3 649 танков[546]. Отсутствие надлежащей поддержки со стороны подвижных соединений отрицательно сказывалось на поведении военнослужащих в бою, зачастую вызывало у них панику. Командующий ГА «Центр» фон Клюге зимой 1941 г. отмечал, что «как только появляются русские танки, наши войска сразу обращаются в бегство». В дальнейшем положение мало изменилось, поскольку ГА «Центр» получала минимальное количество новых танков и, кроме того, они по своим техническим характеристикам оставались пока хуже советских аналогов. Например, 18-я танковая дивизия после окончания зимних сражений 1941/42 г. насчитывала в своем составе всего 20 танков (в основном Т-II и T-III); она испытывала недостаток орудий и автомашин. Дивизия надолго потеряла свою былую мобильность[547].
Следствием тяжелых потерь вермахта в битве под Москвой явилась недостаточная подготовленность нового пополнения к боевым действиям. В войска прибывали солдаты, которые прошли лишь ускоренный курс обучения. Их морально-психологическое состояние не отвечало требованиям обстановки на Восточном фронте. 18 марта 1942 г. командир 10-й моторизованной дивизии сообщил в штаб 20-го корпуса свои наблюдения на этот счет: «…При первом огневом налете новое пополнение бросилось в снег, зарылось в него с головой и было не способно к ведению боя. Когда же офицеры старались воодушевить их, то солдаты притворялись убитыми. Когда началась русская танковая атака, то солдаты повскакивали и обратились в бегство. Во время другого боя новое пополнение при первом налете принялось из-за укрытия бессмысленно стрелять в воздух…»