Леля всхлипнула и прижалась ко мне. Я обнял ее, словно мог закрыть от надвигающейся беды и ощутил себя едва ли не суперменом. Сейчас, здесь, казалось, мне под силу испепелить целую планету, взорвать взглядом звезду, лишь бы защитить хрупкую женщину на своей груди.
Я не успел понять — что чувствовал по поводу неожиданного несчастья. Лишь тепло разливалось внутри, а мощь прибывала в тело. Лишь сердце отстукивало в такт с Лелиным и я ничего не боялся. Так странно… Там, в больнице я отчаянно боялся смерти. Того, что боль усилится до невозможной, нестерпимой. Того, что это все… конец. А сейчас… сейчас меня не страшило ничего.
Нас затрясло так, что кресла начали подпрыгивать как громадные жабы. Грохот их встреч с полом заглушал столик. Он заскакал тоже, зазвенел и продолжил штурмовать стену.
Нас с Лелей ежеминутно подбрасывало вверх. Я подхватил ее на руки, чтобы не повредилась от удара об пол. Приземления были чувствительными.
Несколько кресел решительно запрыгали в нашу сторону. Преодолели полкомнаты, с глухим звуком столкнулись и кубарем покатились навстречу.
Я подскочил на корточки и рванул вбок. Еле увернулся от еще одного кресла, и еще двух.
Они сгрудились впереди, и корабль дернулся еще раз.
Нас подкинуло вверх так, что кресла остались внизу. Плохо соображая, что делаю, я сгруппировался, закрывая Лелю. Она сжалась комочком у меня в руках, спрятала лицо на груди и затихла.
Падение, как и ожидалось, было жестким. Я использовал технику парашютистов. Приземлился на полусогнутых ногах, и, не пытаясь удержаться вертикально, повалился вбок, защищая Лелю рукой и ногой. Мы рухнули на пол.
Да, гематом после всего этого можно уже не считать. Сарказм придал мне сил. Я прижал Лелю покрепче. Она съежилась в позе зародыша. Очень вовремя. Нас швырнуло опять. Вверх и вперед, прямо на кресла.
Они сгрудились бесформенной мебельной кучей и глухо гудели, толкая друг друга, как овцы в загоне. Я понимал, что лучший шанс попасть ногами на сиденье. Но слегка промахнулся. Угодил на поручень, и кресло начало переворачиваться. Я отчаянно толкнулся и все-таки отскочил вбок. Приземлился на пол и чуть прокатился по инерции.
Казалось, конца и края не будет светопредставлению.
Я приготовился к худшему. Защищать Лелю от этого худшего. Но тут все прекратилось. Замерли кресла, хотя только что бились об стены, словно пытались проделать в них дыры и выйти в открытый космос. Стол вонзился в угол и замер там, неприятно дребезжа. Стены и пол медленно восстановили прежнее положение. Или это мы его восстановили?