— А что с Бекией? — нахмурился Джереми.
— Бекию мы не бросим. Не думаю, что Ямайка — это надолго, — поделился своими сомнениями я. — Не люблю зависеть от властьимущих. Моргана они как выдвинули, так и задвинули. Но губернаторство надо брать. Можно много чего интересного провернуть с тамошними войсками, кораблями и колонистами.
— Если мы откажемся, на Ямайке появится новый губернатор, — согласился Ибервиль. — И неизвестно, как он себя поведет. Предложение короля только называется предложением. На самом деле, мы не можем от него отказаться, если не хотим вызвать гнев его величества.
— Однако ваше нежелание идти на королевскую службу тоже понятно, — кивнул я собравшимся. — И ваши опасения имеют определенные основания. Поэтому сделаем так. На службу к Вильгельму пойду я. А вы найметесь ко мне. Ямайку мы будем обчищать долго и основательно, нам нужны деньги для поездки в Европу.
— Ты решишься предстать перед его величеством? — удивился Джереми. — Питер, ты же пират, это может плохо закончится!
Я потер переносицу. Делиться своими планами не хотелось. О таких вещах, как убийство короля, вообще вслух не говорят.
— Все, кто служил когда-то на английском флоте, знают, как плохо там шли дела. Яков, при всех своих недостатках, хоть немного исправил ситуацию. Но опытному командующему будут рады в любом случае. Я привезу королю деньги, озвучу намерение защищать его колонии и пообещаю сражаться на его стороне против тех, кто поддерживает Якова.
— Я ненавижу Якова, но скорее поддержал бы ирландцев, — нахмурился Волверстон.
— Ты нужен мне будешь в Лондоне. А ирландцев поддержит Ибервиль.
— Я?! — искренне удивился француз.
— Давайте будем честны. Никто из нас не хочет служить королю. И неважно, какое имя он носит. Поэтому нам нужно сделать так, чтобы Европе было не до маленького островка Бекия. Там и так идет война. А теперь, с воцарением Вильгельма, она обострится. В наших же интересах навести еще бОльший беспорядок в европейских делах, — объяснил я.
— То есть, на самом деле, ты не хочешь служить Вильгельму, — вздохнул Джереми.
— Не хочу. Но нужно пустить пыль в глаза, чтобы он не сомневался в нашей преданности и думал, что мы ему верны. А вот с другой стороны нас должен подстраховать Ибервиль. Он явится к местному французскому начальству и заявит, что не может стоять в стороне, когда родина в опасности. Дескать, честь не позволяет.
— Да я ни разу в жизни в глаза не видел эту родину! — возмутился Ибервиль, перебивая меня на полуслове. — Я родился и вырос здесь, в колониях. И мои родители, кстати, не сказали о Франции ни единого хорошего слова. Думаю, что если бы там все было хорошо, народ не бежал бы на край света.