Мой первое осознанное действие будет разведка. Пока я метался в панике, мог много раз погибнуть. Все равно ничего не видел вокруг. Теперь надо двигаться осторожно, с широко открытыми глазами. Надо достать свою «зеркалку» и держать ее наготове. Дух журналиста робкими ростками пробивался наружу.
Чтобы оценить все чувство юмора господа бога нашего, необходимо обратиться к моему прошлому и посмотреть, что за человек получился из меня, к моим тридцати шести годам. Итак, в тридцать шесть лет я был простым журналистом простой областной газеты. Работа отчаянно мне не нравилась, но страх перед изменениями пересиливал мои желания расстаться с ней. И время, когда я свыкнусь с мыслью, что ничего иного меня не ждет, было рядом. А еще, я ничего не умел в жизни. Я, вроде был эрудирован, разносторонне развит. Но это было отовсюду помаленьку. Я не умел делать хорошо, что-то одно. Руки у меня, что называется, росли не из того места. Если молотком, то по пальцам, если обои в доме наклеить, то вообще таджик ухохочется. Я, честно, и не представлял, куда я смогу устроится. Семьей я так и не обзавелся. Мелькало, где-то в глубине души, что пора. Но так не настойчиво, что мои холостяцкие удовольствия не давали расцвести этому чувству. Мое любимое холостяцкое развлечение было по пятницам. Я покупал в магазине деликатесов, бутылочку коньяка. Готовил несколько вкусных блюд. Принимал душ. А затем в халате, за кухонным столом и перед маленьким телевизором потихоньку напивался. Процесс был приятным, но утро… однако, каждую пятницу это повторялось. И это могло стать смыслом моего существования. Почему нет. Все к тому шло. Полный инфантилизм. Решимость и ответственность за принятые решения никогда не были моей сильной стороной. Представьте, каково было мне встретиться с тем, с чем я встретился в этом захудалом районном центре.
Моя машина гремела всеми потрохами, пока я добирался по пучкам засохшей степной травы на ближайший холм. Давление невидимого барьера ощущалось постоянно. Машину тянуло влево. В глубине надеющейся души было ожидание, что преграда вот-вот пропадет, и я вырвусь из этого кошмара. Напрасно. Нужно было немного осмотреться сверху. Никакой более умной мысли не приходило в мою неподготовленную голову. Лампочка уровня топлива уже не моргала, а постоянно горела. Машина давала некоторое ощущение безопасности. Остаться без нее очень не хотелось.
Как мне следовало отнестись к создавшейся ситуации, я еще не знал. Может как к чистилищу «пост мортем». Его я заслужил определенно. А может, как к некоему Эксперименту из книги Стругацких. В этом случае, пытаться понять весь замысел создателей, было бесполезно. А может это испытания некоего биологического оружия вышедшего из-под контроля. Тогда у меня нет шансов. Военные будут заметать все следы. Снова вспомнился сон про девушку с медведем. Поверь в происходящее, и да прибудет с тобой Сила. Как-то так она выразилась. И медведь ее посмотрел мне в глаза, и там прочиталась настойчивая просьба поверить его хозяйке. Или кем она ему приходилась. Женщинам часто снятся медведи. Может это был сон во сне. Я видел ее сон, где ей приснился медведь. А, к черту теории. Буду собирать факты, пока смерть не разлучит нас. Меня и жизнь. Брр. Меня передернуло. Мамка не знает, где ее сынок сейчас. Она бы точно помогла советом. Всю жизнь мне что-нибудь советовала. Очень удобно, когда сомневаешься. У мамки всегда есть дельный совет на все случаи жизни. Ма, я тут один на весь Прокопьевск живой остался. Как думаешь, что мне делать? Эх, а мамка сейчас думает, что я с какой-нибудь женщиной собираюсь подарить ей внука, только не говорю пока, чтобы не сглазить. Слеза непроизвольно покатилась по щеке. Я смахнул рукой. Все, хватит. Развел нюни.