Кружалин усмехнулся.
— Что? — Не поняла Джейн.
— Моя говорила то же самое.
— Выходит, если они считали так, то они правы. Держи, это очень мужская еда. — Джейн буквально заставила Игоря взять у нее тюбик. — Говядина с острым мексиканским соусом.
Кружалин без энтузиазма вставил горлышко тюбика между губами и сжал его. Джейн поступила так же. Игорь почмокал губами, распробывая вкус блюда. Во рту немного зажгло, а желудок отозвался на острое голодным урчанием.
— О, заработало! — Довольно сказала Джейн. — Это аппетит, который пришел во время еды.
— Спасибо тебе, очень вкусно. А ты сама что ешь?
Джейн посмотрела на свой тюбик.
— Фасолевое пюре с кисло-сладким бамбуковым соусом.
— Ты панда?
— Почему?
— Они любят бамбук.
Это и надо было Джейн. Юмор, первый признак излечивающейся психики.
— На второе у нас будет шоколад и сыр. В них содержится серотонин.
— А давай на второе попробуем что-нибудь из нашего.
— А что у вас есть, с серотонином?
— Сгущенка с какао.
— А борщ?
— Там же нет серотонина.
— Я всегда хотела попробовать борщ. Я слышала, что у любого народа есть фирменное блюдо, которое характеризует нацию. Вот у нас это гамбургер, потому что мы вечно спешим, и нам некогда готовить. Затолкал все подряд в булку и съел по-быстрому. А вот у вас, борщ, который надо варить несколько часов. Как он характеризует русских?
— Как, как? Я, честно говоря, никогда не думал о борще в таком ключе. Я бы отнес к русской еде пельмени и пирожки. Но, если все же борщ, то наверно это в противовес американскому. Получается у нас много времени, чтобы потратить его на готовку, и борщ не такой калорийный. Получается, что мы нация, у которой полно времени, чтобы готовить и часто перекусывать. — Игорь замолчал. — Была нация?
— Ой, ну всё. Доедай свою говядину и за серотонин. Борщ потом попробуем.
Из глубины сна Терехина выдернул настойчивый вой сирены. Когда до капитана дошло, что воет именно «тревога», он подскочил, как ужаленный. Он почувствовал, что с кораблем что-то не то. Пол под ногами уходил из под ног и ощущения были, как во время сильной качки на обычном корабле. Шум, от ударов по корпусу участился и стал громче. Терехин со всех ног припустил в сторону рубки управления.
В тесных коридорах он сталкивался с остальными офицерами и матросами, поднятыми по тревоге. В рубке висела ощутимая физически атмосфера тревоги. Татарчук замер перед показаниями гидролокатора. Терехин подбежал к нему, и был поражен, увидев цифры глубины. Едва двести метров.
— Скребем по самому дну. Молись, чтобы не зацепить чего. — Командир корабля произнес это настолько упавшим голосом, что Терехин невольно проникся страхом.