Вдали по Мейн-стрит и через площадь медленно полз «паккард» мистера Бэррона. Других машин видно не было. Лимузин остановился перед знаком «стоп» у почты, и Эви, не глядя на часы, знала, что сейчас пять без трех минут. Автомобиль двинулся дальше, мимо ратуши, мимо методистской церкви и вверх по склону, где начиналась дорога к Академии Мередита. Еще остановка у знака «стоп» на углу возле белого кладбища. Автомобиль слегка занесло к ограде кладбища, но он тут же покатил прямо. Длинная вереница обледенелых деревьев. Наконец с величавой медлительностью автомобиль свернул на бэрроновскую подъездную дорогу.
Эви на вершине Поросячьей Беды, совсем готовая, прижимала санки к телу. Городские часы начали гулко бить. Пять часов. Ее пробрала дрожь. Быстро замелькали непрошенные образы, дергаясь, вспыхивая, точно конец не остановленной вовремя киноленты.
Пять часов. Едва молоток ударил по колоколу, она бросается вперед, как подхлестываемый ветром огонь, опрокидывая «Гибкого летуна» на снежную землю, и та словно прыгает навстречу с мощью гранита.
Звон курантов теряется в вое ветра, деревья и валуны Поросячьей Беды неясными пятнами проносятся мимо, а она направляет санки на светящиеся фары «паккарда». И проносится среди снежного сверкания с такой точностью, что сама удивляется, когда перед ней вдруг вздымается «паккард» — черная стена стали с пятнами хрома.
Она появляется прямо перед автомобилем, его фары вдруг стремительно описывают желтоватую световую дугу, словно прожектора, сорвавшиеся с креплений.
Ее тело содрогается и ломается, темная вода заливает горло, врывается в ноздри, струится из глаз. «Гибкий летун» под ней разлетается веером сверкающих обломков, но она продолжает скользить, борясь с ветром, борясь с земным притяжением, и наконец взмывает вверх и парит над городом на своих изломанных крыльях.
Alice Schell, «Slamming On Pig’s Misery»
Copyright © 1990 by Alice Schell
Опубликовано в «Стори», 1990
© И.Гурова, перевод
Терри Биссон
Медведи, узнавшие огонь
Я вез своего брата-проповедника и племянника — сына проповедника — по Шестьдесят Пятому шоссе, и аккурат к северу от Боулинг-Грин шина и лопнула. Дело было в воскресенье вечером, мы ездили навещать мамашу. Машина была моя. Когда шина лопнула, братец понимающе застонал, потому что в семье я один такой старомодный (так они говорят), что сам чиню шины, и брат постоянно талдычит, чтоб я завел бескамерные и перестал покупать старые шины.
Зато если ты сам умеешь латать и монтировать шины, ты можешь их добывать, считай, задаром.
Лопнула левая задняя шина, так что я съехал на разделительную полосу, на траву. По тому, как мой «кадиллак» наклонился, когда встал, было видать, что шине совсем конец.