— Деверь, — подсказала я.
— Да, деверь. Когда вы и ваш деверь были дома.
По тону Марсии я поняла: она не верит, что Джордж — брат моего покойного мужа. Увы, он был и в самом деле его брат — тот самый брат, который всю жизнь портил нам праздничные обеды, потому что вечно опаздывал, который уморил все мои домашние растения, когда мы единственный раз в жизни уехали с мужем отдыхать на две недели и попросили его присмотреть за домом. Всего один раз отпуск у мужа продолжался две недели. Ему вечно врали — обещали эти пресловутые две недели, но все ограничивалось самое большее десятью днями. Там, куда мы уехали в тот единственный раз, не было телефона, и вызвать его раньше срока на работу они просто не могли. Муж не выдерживал такой нервной нагрузки, а начальство нанимало молодых, освобождало их от ночной смены, а он был на работе в постоянном напряжении, мне ли не знать. Он пил, только когда ощущал, что выхода нет. Не будь он пьян, разве стал бы переходить дорогу перед автофургоном? И разве стал бы пить, относись к нему начальство по-человечески?
И потому, когда я увидела Марчентов, на сердце у меня стало тепло: они спускались по лестнице, и он обнимал ее за плечи. На свете мало доброты. Что толку от доброты, если ее проявляют лишь на похоронах, или когда ты попал в больницу, или тебя выгоняют на пенсию? Мы сильно недооцениваем значение руки, лежащей на плече. Даже на Марсию Файнберг вид этой пары подействовал умиротворяюще.
— В другой раз, — сказал Бад Марчент, протягивая мне свободную руку. Нэнси всхлипывала, уткнувшись ему в грудь. — Надеюсь, мы приедем еще раз и поговорим о покупке вашего очаровательного дома.
— Простите нас за шум, — сказала я, пожимая ему руку. — Когда теряешь близких, трудно справиться с эмоциями.
— Ее деверь очень переживает, — добавила Марсия Файнберг. Бада Марченга она пыталась в этом убедить или себя?
Я открыла парадную дверь и зажгла фонарь во дворе, чтобы им было удобнее идти к машине.
— Она вроде бы что-то о кино говорила, — крикнул из кухни Джордж. — Может быть, сходим, как ты?
Я закрыла дверь. На диване по-прежнему лежала коробочка — какая хорошенькая, подумала я. Подошла поближе и увидела, что она в магазинной обертке.
Ко мне подошел Джордж.
— Разверни, — сказал он.
— Это для меня?
— Предназначалось ей. На случай, если бы раньше отшить не удалось. Уж этого она бы не выдержала.
— При чем же тут я?
— Не важно, открой. — Он нетерпеливо кивнул. — Я ей сказал, что это подарок по случаю помолвки. Она должна была открыть в твоем присутствии.
Джордж переступил с ноги на ногу. В полуосвещенной комнате он был очень похож на моего мужа — того же роста, такой же упрямый — ни за что не отступится, пока не добьется своего.