— Будет тебе врать-то! — слышится голос женщины. Она тоже поправляет волосы, крашеные, ярко-рыжие, отсвечивающие под фонарем.
Ее подруга на водительском месте, круглолицая, как луна, со скуки тянется послушать, принять участие в разговоре. Но с ее стороны тихо, как вор, подкрался ухмыляющийся Пу и что-то шепнул ей в ухо. Она сначала отшатнулась, а потом оборачивается к нему и слушает, облизывая губы и блестя улыбкой, рука на горле.
Билли и Эрл, наблюдая эту картину, в унисон качают головами. Билли вынул изо рта сигарету и, похлопывая себя по лацкану пиджака, говорил.
— Кое-кто, похоже, собрался тут подзадержаться.
Эрл кивает:
— Да-а, некоторые подлые нарушители намылились чесать языки и опоздать на автобус.
Действительно, случается, что кто-нибудь, разгоряченный после выступления, загуляет в компании или увяжется провожать приветливую женщину и не поспеет к отправлению автобуса. А правила тут просты: прозевал автобус и назавтра не явился на репетицию — штраф полсотни; а пропустил концерт из-за того, что опоздал на автобус или на поезд, и ты уволен. Но и в этих пределах можно неплохо поразвлечься. А потом коротать долгие часы переездов увлекательными рассказами о своих приключениях, пуская по прокуренному перегретому автобусу рассыпчатые пузырьки смеха.
Сбоку с автомобильной стоянки выруливают машины и, проезжая мимо музыкантов, коротко сигналят в знак восхищения. Эрл плавно кланяется в ответ на эту овацию и широким размахом рук показывает на своих оркестрантов, выходящих друг за дружкой из служебного хода. А потом обнимает Билли, прижимает к груди, отстраняет на расстояние вытянутой руки и тычет пальцем в его манишку — мол, вот кто виновник успеха. И вправду ведь Бейси и Эллингтона сыграли сегодня с блеском. Да и собственные композиции звучали — любо-дорого. Оркестр с первых же тактов сумел завладеть залом, народ танцевал, танцевал весь вечер без роздыха, волновалось море голов и плеч, каждое соло срывало аплодисменты, каждую новую мелодию встречали радостные возгласы, публика скакала и веселилась или медленно в обнимку переступала с ноги на ногу в мечтательном темпе блюза. И вот теперь люди опять благодарят музыкантов — кто кричит из машины, кто сигналит, кто машет рукой.
Через час все снаряжение джаз-оркестра будет уложено в багажное подбрюшье автобуса и он грузно выкатит на мостовую. Кое-кто из музыкантов уже, наверно, спит. На окраине города, может быть, с автобусом поравняется легковая машина, резко затормозит, визжа покрышками, и остановится. Оттуда вылезет кто-то из джазистов — согласно легенде, это должен быть Мак-Ти или Кролик Аусли — и, послав женщине за рулем воздушный поцелуй, широким победным шагом прошествует в автобус. Дверцы автобуса за ним закроются, ограждая его похвальбу от разоблачений, а его товарищей — от долгой ночной темноты.