— Тесному общению?
— Ты понимаешь, о чем я говорю.
Обычно Сара смеялась, когда он начинал ее поддразнивать по поводу эвфемизмов[2] в речи. Сегодня был другой случай. Шум льющейся воды прекратился. Дверь в душ открылась. Он наблюдал в настенное зеркало, как она вышла и потянулась за полотенцем, старательно избегая встретиться с ним глазами.
В сорок два года она все еще была стройной женщиной. У нее сохранилась упругая грудь. Даже после двадцати лет брака вид ее обнаженного тела неизменно вызывал у него возбуждение. Возможно, это объяснялось тем, что доступ к ее телу он получал гораздо реже, чем ему хотелось бы. Так сложилось очень давно, и ее отказы удовлетворять его страсть уже стали автоматическими. И сейчас, когда он повернулся и шагнул к ней, она быстро закуталась в полотенце, как бы давая понять, чтобы он ни на что не рассчитывал. Бен взял ее за плечи, но Сара, неопределенно улыбнувшись, лишь поспешно чмокнула его в губы.
— Шляпа действительно великолепная.
— О, благодарю вас, мадам.
— Ты действительно думаешь, что Джош и Кэти…
— Тесно общаются? Конечно.
— Разве нам не стоит тогда поговорить с ним?
— Если мы хотим смутить его по полной программе, тогда вперед.
Он все обнимал ее, стараясь отвлечь от разговоров поцелуями.
— Бенджамин, я говорю серьезно.
— Мы можем обсудить это позже? Ты не заметила, что другой член семьи Куперов сейчас нуждается в твоем внимании.
Он уже не мог скрыть видимых признаков возбуждения и прижался к ней. Сара опустила глаза, и ее брови красиво изогнулись, означая удивление.
— О каком члене семьи мы сейчас говорим?
— О нем. Обо мне не думай. Я действую из чистого альтруизма.
— Позже. Я хочу преподнести тебе подарок.
— Но ты единственный подарок, который мне сейчас нужен.
Он прижал ее еще крепче и поцеловал в шею. Она позволила ему это, но когда он попытался сорвать полотенце, то остановила его.
— Позже.
Бен поцеловал ее в губы, но она не собиралась сдаваться. Упершись ладонями ему в грудь, Сара мягко, но настойчиво оттолкнула его.
— Бенджамин, мы опоздаем на завтрак.
Он отпустил ее и отвернулся, заметив свое отражение в зеркале — мрачное и неожиданно смешное в своей новой шляпе. Он сорвал ее и бросил на стул.
Все та же старая история. Повторяющийся круговорот из обиды, отказов в близости, уязвленной гордости, который преследовал их брак столько, сколько он себя помнил. Несмотря на реальное положение дел, о котором ему уже хорошо было известно, он, как мальчишка, всегда прокручивал другой сценарий под названием «Как по-другому это могло быть летом?». Ему уже казалось, что он сам напрашивается на разочарование и отказ.