Я провожу руками по его волосам, желая запомнить, какой он на ощупь, какой вкус у его поцелуев, как непринужденно скользят его пальцы по моим плечам и рукам. Он только-только вернулся, и теперь наши дни снова сочтены.
– Мы все равно будем видеться, – говорит он. – Просто не так часто.
Но у меня в голове уже проносится вихрь мыслей, я рисую себе будущий год своей жизни без него: одна в Стэнфорде – учеба, бессонные ночи, – пока он путешествует по миру, девушки пробираются к нему после концертов, желая его, борясь за его внимание.
– Что, если мы сможем быть вместе? – спрашиваю я.
Тэйт отстраняется от меня.
– Шарлотта… о чем ты говоришь?
Эта мысль давно начала оформляться в моем сознании, с тех самых пор, как я встала и вышла из лаборатории. Профессор Уэбб звонил и оставлял мне сообщения, но я ему так и не перезвонила. Не знаю, что ему сказать, как объяснить то, что я выбрала не тот путь. Как объяснить, что эта работа, лаборатория – совсем не то, чего я хочу.
– Что если я не буду учиться в Стэнфорде, – говорю я.
– Но ты будешь там учиться.
– Что если вместо этого я поеду с тобой в турне? – Мой голос становится выше. Мне не нравится, как он звучит, но я не думаю об этом.
– Ты не можешь отказаться от Стэнфорда.
– Я не буду отказываться – я могу взять отсрочку на год. Все так делают.
Тэйт отводит глаза.
– Я не позволю тебе так поступить. Ты слишком упорно трудилась, чтобы туда попасть.
– Это мое решение, – отвечаю я резко. Мы опять к этому возвращаемся? Почему все в моей жизни думают, что им виднее? – Я наконец сама решаю, что мне делать, – добавляю я. – Думала, ты поймешь.
– Я понимаю, но… – Он фокусирует взгляд на какой-то отдаленной точке летного поля.
Мое отчаяние достигает апогея.
– Тэйт, я люблю тебя. Да, эти слова тяготят тебя, и я понимаю почему. Но ты должен знать, что я чувствую. Именно поэтому я думаю, что для меня это верное решение. Для нас обоих. – Я хочу, чтобы он посмотрел на меня, увидел, насколько я серьезна. – Я не могу просто сидеть и ждать, пока ты впишешь меня в свой график. Мне и без того тяжело пришлось последние несколько недель. Я даже учиться не могла. Стэнфорд через год никуда не денется.
– Ти, – говорит Хэнк, стоя по другую сторону машины. – Пора.
Тэйт кивает, а потом смотрит на меня. Его глаза беспокойны, как тогда, дождливой ночью, на балконе отеля в Нью-Йорке. Он открывает рот, и мне кажется, что сейчас он скажет именно то, что мне нужно услышать.
– Мне нужно ехать, у меня саунд-чек через несколько часов, я должен подготовиться.
Я чувствую, как внутри все завязывается узлом.