Я говорю себе, что должна радоваться, что все могло быть намного хуже.
Что я по крайней мере не разрушила свою жизнь.
В четверг вечером Миа снова подходит к моей двери и тихо стучит, чтобы узнать, не проснулась ли я. Она садится на краешек постели и прикасается к моим волосам, откидывая их за плечи. Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, крепко зажмуриваюсь, пытаясь удержать их.
– У тебя все еще болит голова?
– Нет. Дело не в этом, – отвечаю я.
– Знаю, – мягко произносит она. – Он разбил тебе сердце, да?
Я киваю и закрываю глаза руками, с губ срывается всхлип.
– Они не все плохие, – уверяет Миа, касаясь моего плеча. Но я только усмехаюсь, короткий, болезненный смешок.
– Прости меня, Миа, – говорю я, поднимая на нее глаза.
– За что?
– Я была плохой сестрой. После появления Лео. Я думаю… я не понимала… – Я помню, как осуждала ее. Не хотела помогать ей, даже когда могла.
– Мы обе совершили свои ошибки, – говорит она. И, видя в ее глазах прощение, я снова готова разрыдаться.
Я опускаю взгляд на свою руку, смотрю на кольцо нашей матери. Прежде оно служило мне напоминанием – не быть такой, как она, но я влюбилась так же сильно, как и мама.
– Думаю, мне это больше не нужно, – говорю я, снимая кольцо с безымянного пальца.
Не глядя на меня, Миа надевает его на свой палец. Оно идеально ей подходит, возможно, даже больше, чем мне. Ее кожа смуглее, почти как у матери, и теперь кольцо смотрится так же, как когда-то на маминой руке.
Образы мамы мелькают у меня в памяти – всегда с кольцом на пальце. Она была такой красивой. Но такой потерянной.
Я похожа на нее больше, чем полагала.
* * *
Когда Миа уходит, я встаю и иду по коридору. Бабушка сидит у себя в спальне, на краю постели. На коленях у нее лежит старый альбом с фотографиями, который я видела всего лишь несколько раз в жизни.
– Могу я с тобой поговорить? – спрашиваю я, медленно переступая порог.
– Конечно.
Я сажусь рядом с ней, глядя, как она проводит рукой по фотографии, на которой запечатлены она и моя мама – еще младенцем. Бабушка тогда была так молода, почти подросток. На этом снимке она очень похожа на меня.
– Мне просто следовало тебя послушать. – Непостижимо, но слезы опять начинают литься у меня из глаз.
– Нет. – Бабушка качает головой и берет меня за руку. – Я думала, что защищаю тебя, но вместо этого я тебя отталкивала.
Я шмыгаю носом и говорю, сбитая с толку ее словами:
– Не понимаю…
Бабушка улыбается и поднимает бровь.
– Ты заслуживаешь любви не меньше остальных, Шарлотта. Ты заслуживаешь самой лучшей любви – той, которая будет длиться вечно. Может быть, не в этот раз… с Тэйтом, но я знаю, что однажды ты ее найдешь. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, это все, чего я когда-либо хотела.