В конце фильма, когда влюбленные прощаются, и самолет поднимается в темное небо, экран чернеет и в зале снова загорается свет. Тэйт поворачивается ко мне. Его взгляд порхает по моим губам.
– Тебе понравился фильм?
Я касаюсь пальцем разделяющего нас подлокотника – границы, которую нельзя нарушать, – и отвечаю:
– Он трагичный.
– Почему ты так считаешь?
– Они же в итоге не остались вместе. Она уехала, и все кончилось. Так печально.
– Значит, тебе не понравилось?
– Не очень. – Мне неловко это признавать, но Тэйт смотрит на меня с любопытством.
– Это классическая любовная история, – добавляет он.
– Но я хотела, чтобы они в конце концов были вместе. В этом же и заключается смысл любовной истории, разве нет? Двое влюбленных жертвуют всем ради того, чтобы быть вместе. – Я никогда не считала себя романтичной, но даже мне нравится «Ромео и Джульетта».
– Они и пожертвовали, – говорит Тэйт, помедлив. – Они отказались друг от друга, несмотря на свои чувства. Жизнь такова, что порой невозможно быть с тем, кого любишь.
– Ты когда-нибудь был влюблен? – дерзко спрашиваю его я.
Он поднимается, и я вижу, как низко сидят джинсы на его бедрах.
– Нет. А ты?
– Тэйт, – смеюсь я. – Я же говорила, что никогда даже ни с кем не целовалась.
Я жду, что он улыбнется или рассмеется в ответ, но вместо этого он просто смотрит в пустоту. Я пытаюсь прочесть что-нибудь в его холодном взгляде, понять что-то по едва различимым движениям подбородка, из-за которого его лицо кажется суровым.
– Пошли? – наконец обращается ко мне он.
Мы спускаемся по устланной красным ковром лестнице, где я еще недавно шла с завязанными глазами, и оказываемся перед металлической дверью. Тэйт толкает ее, и я вижу, что у выхода нас ждет «Тесла» – я выяснила, как именно называется его черная обтекаемая машина.
Тэйт открывает дверцу, и я берусь рукой за крышу, готовая скользнуть внутрь, как вдруг замечаю группку девушек, прогуливающихся по аллее. Их короткие блестящие платья колышутся на бедрах, а каблуки опасно высоки. Я опускаю глаза и оглядываю себя, внезапно потрясенная собственной заурядностью: простые джинсовые шорты, грязные темно-синие балетки, прямые каштановые волосы, собранные в хвост.
Я заурядная. Обычная и предсказуемая. Я не похожа на тех девушек. И, хотя отдаю себе отчет в том, что расшитые пайетками платья и каблуки не делают их лучше меня, все равно чувствую укол зависти: именно такую девушку я могу представить рядом с Тэйтом.
– Ты в порядке? – спрашивает Тэйт.
– Да, – отвечаю, садясь в машину. Я слишком долго на них глазела, и он это заметил.