– Что это за черт? – кричит она.
Я тру глаза, пытаясь прийти в себя. Бросаю взгляд на часы на прикроватной тумбочке – еще нет шести утра. Вглядевшись в слепящий экран ее мобильного, я внезапно осознаю, что именно вижу. Я выпрыгиваю из кровати и выхватываю телефон у Мии из рук.
Я смотрю на фотографию: на ней Тэйт. А рядом с ним – я. Это снимок, сделанный после нашего ужина пару дней назад. Тот самый, который, как я полагала, будет никому не интересен.
– Не хочешь рассказать мне, что происходит? – спрашивает Мия. Но я не отвечаю. Я пролистываю еще четыре фотографии в новостной ленте. Все не так плохо, как я боялась: Тэйту удалось закрыть рукой бóльшую часть моего лица. – Я в курсе, что ты считаешь меня идиоткой, Шарлотта. Но ты должна понимать, что я еще способна узнать свою собственную сестру. К тому же на тебе мамино кольцо. Вот тут его видно. – Она тыкает пальцем в экран, и на своей левой руке, которую я подняла, защищаясь от вспышек камеры, я вижу мамино кольцо с бирюзой. Его ни с чем невозможно спутать.
Черт. Я подавляю чувство дурноты, которое разливается у меня в животе. Кольцо. Мне никак не вывернуться.
– Ты права, – делаю медленный выдох. – Это, правда, я. Я ужинала с ним в субботу.
Ярко-зеленые глаза сестры расширяются, словно она видит меня впервые.
– Какого черта ты делала с Тэйтом Коллинзом?
Я возвращаю ей телефон и скрещиваю руки на груди.
– Я… я с ним вижусь.
На самом деле я испытываю облегчение, сказав эти слова – слова, которые никогда прежде не произносила. Признать это – словно сделать шаг с обрыва, прыгнуть в пропасть, но, едва ты это сделал, как понимаешь, что можешь летать, и пребываешь в невероятном состоянии невесомости.
– То есть встречаешься? Ты встречаешься с Тэйтом Коллинзом? – Меня осеняет, сколь многие называют Тэйта полным именем – будто он некое мифическое существо, а не живой человек со своими недостатками. Возможно, именно этим я так зацепила его в самом начале: для меня он был просто Тэйтом, и это показалось ему необычным.
На висках у Мии пульсирует жилка, ее брови морщатся. Я не могу понять, она злится из-за того, что я не поделилась с ней раньше, или просто завидует. Раньше у меня не было ничего, чему она могла бы позавидовать, по крайней мере в плане отношений с парнями. Конечно, порой мне кажется, что она жалеет об утраченной свободе: ей хочется иметь возможность сходить куда-нибудь в субботу вечером без необходимости искать няньку. Но у меня тоже на самом деле никогда не было свободы. Я связала себя обещанием, жила предопределенной жизнью, в которой не было мальчиков. Не было Тэйта. Однако теперь я понимаю, что случайно сделала шаг в совершенно другую жизнь. И не хочу возвращаться.