– Я всегда знал, что уеду. Я с детства хотел заниматься музыкой.
– Но ты уехал без родителей?
– Типа того. Когда мне было пятнадцать, я победил в вокальном конкурсе в Денвере. Меня отправили в Лос-Анджелес, чтобы я спел для руководителя звукозаписывающей компании. Он сразу подписал со мной контракт.
– И? – допытываюсь я.
– И… все изменилось. Я отправился в турне, записал две пластинки, которые меньше чем через год стали платиновыми. Все произошло так быстро, что у меня не было времени о чем-то задумываться.
– И родители не переехали с тобой в Лос-Анджелес?
– Сначала переехали. Мотались между Лос-Анджелесом и Колорадо. Но когда началось безумие, когда я стал более… популярным, они принялись учить меня жить. Возможно, они были правы, но я не хотел их слушаться.
– Мне жаль, – говорю я.
Тэйт продирается обратно через массу елочных веток и снова оказывается рядом со мной, окутанный терпким ароматом свежей хвои.
– Я многое хотел бы исправить в прошлом, – произносит он серьезно. – Но я уже не тот, кем был раньше, Шарлотта. Ты должна это знать.
Я не совсем уверена, что он имеет в виду, – у меня такое ощущение, что о чем-то Тэйт по-прежнему умалчивает, о чем-то важном, но на его лице снова появляется маска сдержанности. Я решаю, что не стану спрашивать, по крайней мере не сейчас.
Вместо этого подаюсь вперед и чмокаю его в губы.
– Шарлотта, – шепчет он, а потом целует меня в ответ. Губы у него такие теплые, и наше дыхание в холодном воздухе превращается в пар. Я не хочу отпускать его. Хочу, чтобы он целовал меня до тех пор, пока зима не растает, сменившись весной. Хочу остаться здесь, прячась среди этих рождественских елок, пока ночь не окутает небо мглой и все не разойдутся домой. Но Тэйт отрывается от моего рта, тяжело дыша, мы оба – облако тепла среди заснеженной зимы. И тогда я чувствую хлопья, которые, кружась в своем собственном ритме, падают с серого тусклого неба. Идет снег. Мягкие снежинки приземляются на мои волосы, ложатся Тэйту на плечи.
И в этот момент, в его объятиях, у меня есть все, чего я могу пожелать.
* * *
Мы с Тэйтом выбираем худосочное дерево с обвисшими ветвями. Оно совершенно не похоже на то, что я рисовала в своем воображении. Немного провисает с одной стороны, а верхушка странным образом загибается, но отчего-то именно оно кажется нам идеальным. Тэйт взваливает его на плечо и несет к выходу, где из динамиков над головой продолжает рваться музыка, смешиваясь с падающим снегом.
К моему великому удивлению, оказывается, что родители Тэйта выбрали такую же невзрачную на вид елку. Его отец осматривает наше дерево, с серьезным видом ощупывая ветки, а потом поворачивается к Тэйту и говорит: