Ожидавший увидеть засапожный нож, который давно обещал выковать ему муж Милуши, Славко раздосадованно засопел. Но, не желая огорчать добродушного Онфима, с деланной улыбкой принял крест.
А тот принялся расхваливать его:
– Настоящий мощевик, любую святыню внутрь вложить можно! Не хуже греческого будет.
Сам Милушин муж сделал!
Славко осторожно положил крест рядом с гостинцами и уже открыл рот, чтоб сообщить наконец Онфиму о Белдузе, но тот заторопился так, что ничего не хотел и слушать:
– Все-все! Мне пора назад, в Переяславль возвращаться! А то, если опоздаю, такое Мономах сотворит…
Было странно слышать это от могучего взрослого человека.
И тем не менее Славко успел крикнуть ему вслед:
– По большой дороге не возвращайся! Там – половцы!
– Где?
– У моста.
– Ладно, объеду! Береженого Бог бережет! Кто хоть на этот раз-то пожаловал?
– Кто-кто! Я тебе в сто сотый раз пытаюсь сказать: хан Белдуз!
Онфим остановился, и лицо его сморщилось так, будто он выпил отравы:
– О Господи! Погоди, постой! Кто?!
– Это я все говорю тебе – постой-погоди! – даже обиделся Славко и, подбежав, прокричал ему в самое ухо: – Хан Ласка! Белдуз!!
– Да не глухой, слышу! – отмахнулся Онфим. – Ты лучше скажи, ваши куда ушли? Где схоронились?!
– В лесу, как всегда!
Онфим в ужасе посмотрел на Славку:
– От Белдуза?! Я думал, это какой другой хан! Да разве можно от него по лесам прятаться?
– Это еще почему? – предчувствуя что-то недоброе, похолодел Славко.
– А потому, что после набега Боняка нечего искать ему в вашей веси! Что он тут может 15 найти? То ли дело люди – живой товар! Который, как он прекрасно знает, при первом известии о половцах сразу бежит прятаться… И значит, где Белдузу искать его?
– В лесах!.. – падающим голосом ответил Славко. – Да оврагах…
– Верно! – кивнул Онфим. – Да по другим тайным местам, о которых ему, если не лазутчики, то нюх его известит!
– То-то все шли, как чуяли – словно на смерть прощаясь…
– Тут не то что на смерть… Давно хоть ушли? – с последней надеждой спросил Онфим.
– С вечера… – глянув на предрассветный свет за дверью, охнул Славко и с готовностью предложил: – Может, мне сбегать, сказать, чтоб вернулись?
– Эх! Да разве ты успеешь? Что я теперь другу скажу? Какой поклон передам от жены с сыном?! Эх, Господи, благослови! Спаси и сохрани на всех путях и дорогах…
Перекрестившись, Онфим в сердцах махнул рукой и тяжелыми шагами стал подниматься по ступенькам к двери.
Через несколько мгновений наверху раздался его гремучий бас и быстро удаляющийся стук конских копыт…
Оставшись один, Славко присел было на лавку, но тут же вскочил.