– Смело говоришь! – покачал головой Мономах и выжидательно взглянул на смерда.
Но у того и на это нашлось достойное слово.
– По закону живу, по совести и отвечаю!
– Хорошо сказал!
– Потому хорошо и живу! Так что прости, если что не так, и спаси тебя, Господи, княже!
– За что благодаришь-то?
– А вот, выслушал!
– Толку-то!
– Не скажи. Все теплей на душе стало. Иной князь, тот же Святополк Изяславич, не в обиду ему будет сказано, проедет мимо, даже не заметит. Будто мы не люди, а березы или осинки вдоль дороги. И то за вырубленные деревья он с тиуна строже спросит, чем за загубленные половцами жизни!
– Не Божье это дело – смерду на великого князя голос возвышать! – не выдержав, встрял в беседу игумен. Но теперь крестьянин осмелился возразить даже ему и с вызовом спросил:
– А по-Божьему бросать православных на растерзание поганым язычникам? Пускать его на святую Русь – веси разорять да Божьи храмы жечь?
– Ну и отчаянный ты! – забывая свою всегдашнюю сдержанность, воскликнул Мономах.
Видно было, что этот смерд нравился ему все больше и больше.
– Знаю! – сдержанно усмехнулся тот.
– Да, от старости и скромности ты, я вижу, не помрешь! – кивнул ему князь. – И откуда же тебе это ведомо?
– А ты сам мне это однажды сказал, отчего и осмеливаюсь величать тебя не как смерд, а как дружинник!
– Я? Когда? Где?!
– А в той печальной битве, когда едва не погибли все наши, да и сам ты едва уцелел – на Стугне… Мы ведь тогда, княже, совсем рядом с тобой против поганых бились.
Лицо Мономаха внезапно помрачнело. Но он быстро взял себя в руки и вдруг с неожиданной живостью спросил:
– А вот скажи мне, Сувор-Николай. А пошел бы ты снова со мной на поганых в поход?
– Прямо сейчас? – ахнул смерд.
Мономах оглянулся на Ратибора, на боярина и улыбнулся:
– Ну, почему прямо сейчас? Скажем, в конце…
– Лета?! – с готовностью обрадовался смерд.
– Зачем так долго ждать? Этого месяца!
Теперь уже крестьянин растерянно оглянулся на поле, на свою весь, на людей…
– Но ведь пахота… сев на носу… А… была-не была… пошли! – решительно махнул он рукой.
– Прямо к ним, на их вежи – в Степь! – уже без улыбки продолжал допытываться Мономах.
– Да хоть на край света!
– И не забоишься?
– А чего бояться? Кого ни спроси, на Руси или даже в той Степи, – все знают, что ты не проиграл ни одной битвы!
– А… Стугна? – помолчав, напомнил Мономах.
– Так то не твоя вина, князь! – тоже помолчав, уверенно отозвался смерд. – То Святополк, который тебя в неурочный час, неготовым уговорил против половца выйти, вместо того чтобы выкуп ему дать. Эх, да что вспоминать…