Ха-ха… Ложный набег… Засада… Ладно. Иди! Мы подождем тебя. Но помни – только три дня…
Главный хан взял шелковую веревочку и неторопливо завязал на ней три узелка. Показав 52 ее всем, он жестом отпустил быстро надевшего свою серебряную личину Белдуза и, еще раз посмотрев на очаг, устало прикрыл глаза. Что для него каких-о три дня, когда перед ним вотвот начнет расстилаться еще более огромная и бескрайняя, чем сама эта Степь, – вечность…
– …ну, вот и все!
Святополк размашисто подписал очередной лист пергамента, который подсунул ему писарь, и устало взглянул на Мономаха:
– Я думал, мы попируем с тобой. А тут вот чем пришлось заниматься… Вечер, ночь, день, опять ночь на исходе…
– Ничего, брат! – Мономах, казалось, и не ведал усталости. Он был радостно возбужден. – Зато столько дел сделали!
– Еще бы! Приказы по кузницам, корабельщикам, пекарям, плотникам… – простонал великий князь и, разгибая свое большое тело, с хрустом потянулся. – Голова кругом идет!
– А как же? Времени-то в обрез, а сколько еще успеть надо? Зато теперь у нас пешцы не как встарь, кто с чем, а с боевыми копьями да щитами пойдут! Ладьи по Днепру людей повезут! Обозы, наполненные всем необходимым в Степи, за нами потянутся!
В дверь гридницы осторожно постучали.
– Ну, чего там еще? – поморщился князь.
– Гонец из Полоцка! – доложил младший дружинник.
– Что-о? Откуда?!– не поверил Святополк и оглянулся на Мономаха. – Сорок лет Ярославичи со Всеславом воевали. А тут от его сына?! С честью? Впусти!
Младший гридь широко распахнул дверь.
В гридницу вошел донельзя усталый, запачканный дорожной грязью до самого шлема, воин.
– Ну, и чего ты привез? – с напускной строгостью накинулся на него Святополк.
– Послание… князя своего… Давыда Всеславича… князь на словах велел передать – рад, счастлив, готов с вами идти до конца! – с трудом ворочая от усталости языком, промолвил гонец.
– Хм-мм… до конца!..
Великий князь взял протянутую ему грамоту, осмотрел печать и, сорвав ее, углубился в чтение.
– Что пишет? – заглядывая ему через плечо, живо заинтересовался Мономах и радостно воскликнул: – Ну, вот видишь, даже бывший наш враг согласен! И… уже выслал дружину?!
– Да, и это – уже третья грамота! – с уважением покосившись на брата, кивнул Святополк, до которого только сейчас, возможно, начал доходить размах того дела, на которое подвигнул его Мономах.
А тот радовался, как, наверное, разве что в дни своей ранней юности, когда не легли еще на его плечи бремена княжеской власти.
– Мчат, мчат гонцы, загоняя коней! Вся Русь поднимается! – повторял он, и вдруг ахнул: – А мы, за множеством дел, в Смоленск еще никого не послали!