— Ты не должна так говорить.
— Он никогда даже не посмотрит в мою сторону, ведь я всего лишь ведьма…
— Никто не заслуживает таких слов, когда дело касается чувств. В том, чтобы любить человека, нет ничего глупого или постыдного. И не важно, взаимно ли чувство, которое ты испытываешь или осталось безответным.
— Но какой от этого прок, если в один прекрасный день я просто покину этот дворец и вернусь в свой дом? И уже никогда не увижу его.
— Твоя любовь будет с тобой, придавая тебе сил, наполняя твою жизнь смыслом. Поверь, это не мало…
— Ты говоришь так, словно когда-то испытывала неразделенную любовь…
— Я никогда не влюблялась, Хале. Именно поэтому я так и говорю, потому что прекрасно понимаю, сколь много я потеряла.
— Я определенно самый невезучий человек в мире, — стараясь скрыть печаль и горечь за наигранной веселостью, произнесла ведьма, — из сотен тысяч мужчин, населяющих даже эту страну, я, в качестве сердечной привязанности, выбрала самую неподходящую кандидату.
— Ты не узнаешь этого, пока не поговоришь с ним, — пряча улыбку, сказала Зиберина, прекрасно понимая, какой отклик ее слова вызовут у колдуньи. И не ошиблась.
Хале вскинула на нее ошеломленный взгляд округлившихся глаз, которые благодаря густой подводке и черной краске казались просто огромными, выразительными и невероятно глубокими. С ее лица стремительно сбегали все краски, оставляя только бледность.
— С ним? — Девушка даже заикаться начала от сильного волнения, бросая робкий и быстрый взгляд в сторону небольшой группы мужчин, окруживших короля. — Меня к нему даже не пропустят! Не говоря уже о том, что я никогда в жизни в этом не признаюсь!
— Ему могу сказать я, — повела плечом Зиберина, сохраняя совершенно невозмутимое выражение лица, хотя ей с трудом удавалось сдерживать смех, настолько комично смотрелась пораженная Хале, потерявшая дар речи.
— Ты не сделаешь этого! — Отчаянно зашептала ведьма, стремительно хватая за руку и не думающую никуда идти женщину, словно боялась, что она сделает то, что предложила, прямо сейчас.
— Конечно, нет, — легко согласилась Зиберина, прикасаясь свободной рукой к бледной щеке Хале, которая с отчаянием смотрела на нее, старательно сдерживая слезы, — ты сама должна сделать это. Или сожалеть всю оставшуюся жизнь об упущенной возможности, которая, возможно, будет единственной…
— Знаешь, я предпочту, чтобы это чувство согревало меня теплом, а не обжигало невыносимым холодом, — прошептала ведьма, намекая на самый вероятный финал. И с одной стороны, Зиберина не могла с ней не согласиться, ведь намного проще жить, лелея в душе пусть и несбыточную, но такую прекрасную надежду, чем отчетливо знать, что ты не нужен тому единственному человеку, для которого ты хотел бы стать всем миром.