— Ты меня слушаешь, Малиналли?
— Слушаю. — Малинцин не могла заставить себя называть матерью эту женщину, рассевшуюся в ее доме, будто она тут всегда жила.
— Твой брат думает о должности в новом правительстве. Он очень талантлив.
— Что он умеет делать?
Малинцин думала о матерях и их сыновьях, о матери юноши из Чолулы, которая хотела сделать ее своей невесткой. Она вспоминала о том, как люди в Теночтитлане слышали такие же крики каждый вечер на центральной площади. Здания в городе лежали в руинах, здесь не осталось и камня на камне, а на развалинах дворцов и храмов построили новый дворец и большую церковь.
— Твой брат очень умен. Он быстро учится. Он может научиться чему угодно. Сейчас он учит испанский.
— Вот как? ¿Habla español?[69]
Брат ничего не сказал.
— ¿Un poco, — Малинцин развела пальцы на дюйм, а затем немного сдвинула их, — poquito?[70]
Ее брат попытался улыбнуться, но это выражение лица ему явно не давалось. У него был узкий рот, и Малинцин представила, как брат поглощает пищу мелкими кусочками и лакает воду, словно животное.
— Ты могла бы по-сестрински помочь ему, но что тут скажешь. Я вырастила тебя щедрой и доброй и знаю, что могу рассчитывать на то, что ты чтишь семейные узы. Мы приехали с побережья — ты это знаешь. Нам нужно отдохнуть, так что мы останемся здесь до тех пор, пока твой брат не займет должного положения. Когда мы встанем на ноги…
— Твой сын может отнести тебя обратно, — перебила ее Малинцин. — Он молод и силен.
В конце концов, Ботелло и Аду несли Франсиско, а Альварадо перенес мать через горы на плечах.
— Отнести меня обратно? Ты, конечно же, шутишь. Отнести меня обратно на спине? — с угрозой прошипела старуха.
Встав со стула, Малинцин подошла к матери и, нагнувшись, поцеловала ее в губы.
— Вы возвращаетесь на побережье.
— Нам некуда возвращаться, Малиналли. Воины…
— Я подарю тебе дом. Тебе и твоему сыну. Но вы не будете жить рядом со мной.
— Но мы же только что приехали, Малиналли! Такой короткий визит, дочка! Бобы уже готовы, те, которые грела служанка? Нет ли у тебя гамаков, в которых мы могли бы отдохнуть? Конечно, ты не хочешь, чтобы мы уходили. Кровь людская — не водица. Я хочу пить. Ты ведь варила бобы, правда? У тебя такой большой дом и всего один сын.
— У тебя тоже есть сын.
— Ты богатая женщина, женщина со связями. Ты разговаривала со многими важными людьми.
— Я никогда не говорила своими словами. Я лишь передавала слова других. — Встав со стула, Малинцин приблизила свое лицо к лицу матери. — Сейчас я говорю своими словами, а именно: уходи. Уходи, пока я не сделала такое, о чем мы все пожалеем.