фиг с ним.Я выключила свет и направилась в свою крошечную гостиную, которая также служила кухней. На моей дешевой древесностружечной плите находилось всего три вещи. Одной из них был мой рыжий полосатый кот Уизли, который разлегся так, будто он владел этим местом. Другой вещью был журнал. Я съежилась от вида фотографии на обложке лица Коула, которое находилось ко мне так близко. Я хотела выбросить этот журнал несколько месяцев назад. Действительно хотела. Я
наткнулась на него в продуктовом магазине меньше чем через неделю после нашего расставания. Жирным шрифтом желтыми буквами заголовок гласил: «Миллиардер, владелец «Обсидиан Спирит», показывает живые секс-шоу!»
Я не должна была удивляться, но могла догадываться, кем он станет в глазах общественности после того, как журналисты дополнят рассказ о нем откровенными фотографиями, на которых мы занимались сексом. Но я действительно не понимала этого, пока не увидела сам журнал. К счастью, большинство снимков были увеличены, в основном, с целью показать лицо Коула, исключая мое, поэтому мне не приходилось особо беспокоиться о том, что меня узнают.
Я тут же купила журнал. Можно было подумать о том, чтобы заполнить ими весь свой шкаф, скрывая доказательства моего прошлого и стирая из памяти проведенное время с Коулом, но нет. Я купила всего лишь один журнал и не потому, что хотела стереть прошлое, а потому что отчаянно цеплялась за воспоминания.
Ты такая жалкая. Теперь он даже не хочет тебя.
Я отвела взгляд от красивого лица Коула, которое выражало наслаждение от нашей обоюдной страсти. Что-то горячее прокатилось по моему телу и покрыло трусики влажным возбуждением.
Я сумасшедшая.
Мой взгляд остановился на третьем и последнем пункте моего списка вещей. Письмо. Оно лежало у меня несколько недель, прежде чем я не сломалась и не вскрыла его. На внешней стороне конверта были четко нацарапаны знакомые каракули моего бывшего парня Кевина. Человека, который разрушил меня в мои юношеские годы. Кевин оставил письмо в доме моей бабушки, и она отдала его мне, когда я с Коулом посетили ее за два дня до того, прежде чем вскрылась о нем вся правда, и которая все изменила.
Я прошлась своим пальцем по простому белому конверту, прежде чем вынуть письмо. Я почувствовала волнение. Не то волнение, которое охватывало мне при мыслях о Коуле, а что-то другое, что-то темное.
Это была смесь ненависти и, возможно даже любви, поскольку эти эмоции, казались, опасными, как двусторонняя монета. Я должна была выбросить письмо и никогда не читать его, но мне было любопытно и, возможно, это было моей самой большой ошибкой.