Ради Рашель она должна быть сильной.
– Ее нужно похоронить, – как можно нежнее сказала Вианна.
– Она боится темноты.
– Там с нею будет моя мама. И твоя. А тебе с Ари надо спрятаться в погребе. О Саре я позабочусь.
– Как?
Вианна понимала, что Рашель спрашивает не о том, как прятаться в сарае, – спрашивает, как жить после такого, как спасти одного ребенка, потеряв другого, как продолжать существовать, прошептав «прощай».
– Я не могу ее оставить.
– Ты должна. Ради Ари.
Рашель, прерывисто всхлипывая, наклонилась к дочери, прильнула к холодной щеке:
– Я всегда буду любить тебя.
Вианна помогла подруге подняться на ноги, обняла Ари, прижала его к себе так крепко, что малыш опять расплакался.
Женщины добрели до сарая.
– Я приду за вами, когда все уляжется, – сказала Вианна.
– Уляжется… – глухо повторила Рашель, не отводя взгляда от раскрытой двери сарая.
Вианна деловито отодвинула машину, подняла люк:
– Там внизу есть лампа. И немножко еды.
С сыном на руках Рашель спустилась в погреб. Вианна прикрыла люк, вернула автомобиль на место и пошла к зарослям сирени, которую ее мать сажала еще тридцать лет назад. С тех пор сирень разрослась в настоящую рощу. А под ней, почти незаметные в буйной летней зелени, – три маленьких белых креста. Два – для младенцев, которых она не смогла выносить, и один – для сына, который прожил меньше недели.
Рашель была рядом с ней в те страшные дни, когда хоронили ее мальчиков. А теперь Вианне придется хоронить дочь своей лучшей подруги. Лучшую подругу своей дочери. Какой же всемилостивый Бог мог допустить такое?
Близился рассвет, Вианна сидела перед свежим могильным холмиком. Хотела помолиться, но вера куда-то подевалась, вера – это из жизни совсем другой женщины.
Небо окрасилось в нежно-лавандовый цвет, потом порозовело – словно в насмешку, утро выдалось поразительно красивым. Во дворе Вианна содрала с себя окровавленную одежду, бросила прямо на землю, умылась под краном. Сняла с бельевой веревки ночную рубашку и вошла в дом.
Она была вымотана без остатка, в душе – пустота. От такой усталости не отдохнешь. Она сидела на диване и, закрыв глаза, вспоминала Антуана. Что она теперь ему скажет? Я больше не знаю, что правильно, а что нет. Я хочу спасти Софи, но что толку в безопасности, если ребенку придется расти в мире, где люди исчезают бесследно только потому, что молятся другому Богу? Если меня арестуют…
Дверь гостевой комнаты открылась. Бек, свежевыбритый, в форме. Вианна поняла, что он ждал ее возвращения. Беспокоился.
– Вы вернулись, – с облегчением сказал он.