Как же Вианне хотелось сбежать отсюда, подальше от этой двери, но она прочла список имен, врученный ей Беком. Имя Марка де Шамплен значилось среди прочих.
Она все же собралась с духом и постучала, Рашель отворила сразу же, будто ждала на пороге. В стареньком халате, спущенных шерстяных чулках, криво застегнутой мешковатой кофте она выглядела чудаковатой.
– Вианна! Заходи. Мы с Сарой как раз приготовили рисовый пудинг. В основном вода и желатин, конечно, но я добавила капельку молока.
Вианна вымученно улыбнулась. Позволила подруге затащить себя в кухню, налить чашку горького эрзац-кофе. Она нахваливала рисовый пудинг – не очень понимая, что говорит, – как вдруг Рашель резко обернулась к ней и спросила:
– Что случилось?
Вианна растерялась. Она хотела быть сильной, но слезы сами навернулись на глаза.
– Побудь пока в кухне, – велела Рашель дочери. – Если услышишь, что братик проснулся, возьми его на руки. А ты, – это уже Вианне, – иди со мной.
Подхватив подругу под локоть, она поспешно увлекла ее через крошечную гостиную в спальню.
Сев на край кровати, Вианна молча протянула Рашель список:
– Они в плену, Рашель. Антуан, Марк и все остальные. Они не вернутся.
Три дня спустя, морозным субботним утром, Вианна стояла у своей классной доски, а перед ней – группа женщин, неловко примостившихся за маленькими детскими партами. Они смотрели на нее устало и недоверчиво. Кто знает, что еще verboten в эти дни, – может, запрещено вообще собираться вместе или разговаривать о войне. Кроме всего прочего, женщины Карриво были измучены физически. Дни напролет они проводили в очередях за жалкими крохами съестного, или рыскали по округе в поисках продовольствия, или пытались продать кому-нибудь свои бальные туфли и шелковые шарфы, чтобы выручить денег хотя бы на буханку нормального хлеба. В дальнем углу класса Софи и Сара, тесно прижавшись друг к другу, читали книжку.
Рашель, переложив спящего сына с одного плеча на другое, плотнее прикрыла дверь класса.
– Спасибо, что пришли. Я понимаю, как трудно сейчас найти силы на что-то еще, кроме самого необходимого.
Одобрительный гул.
– Зачем нас собрали? – спросила мадам Фурнье.
Вианна вышла вперед. Она всегда чувствовала себя неловко среди местных женщин, многие из которых невзлюбили ее сразу же, как она появилась здесь в свои четырнадцать лет. А уж когда она «подцепила» Антуана – самого красивого парня в городке, – неприязнь лишь окрепла. Те дни давно миновали, Вианна приятельствовала с этими дамами, учила их детей, захаживала в их магазины, но все же юношеские обиды не прошли бесследно.