– Я получила список французских военнопленных родом из Карриво. Мне очень жаль – ужасно жаль, – что вынуждена сообщить вам, что ваши мужья – и мой муж, и муж Рашель – в этом списке. Мне сказали, что они не смогут вернуться домой.
Она помолчала, давая женщинам возможность пережить эту новость. Вианна понимала, что боль, исказившая их лица, – отражение ее собственной. Но все равно смотреть на них было невыносимо. Рашель взяла ее за руку, подбадривая.
– Мне дали открытки, – сказала Вианна. – Официальные, немецкие. Так что мы можем написать нашим мужьям.
– Откуда у вас столько открыток? – утирая слезы, спросила мадам Фурнье.
– Выпросила у своего немчика в награду за любезности, – съехидничала Элен Рюэль, жена булочника.
– Неправда! И он не мой немчик! – возмутилась Вианна. – Он реквизировал мой дом. Я что, должна была просто отдать немцам Ле Жарден? Молча уйти, и все? Они захапали каждый дом в городе, где нашлись свободные комнаты. И я – лишь одна из многих.
Перешептывания и цыканье. Некоторые согласно кивали, другие возмущенно трясли головой.
– Да я бы покончила с собой на пороге, но не впустила в свой дом ни одного из них! – гордо объявила Элен.
– Да что ты, Элен, правда? А сначала прикончила бы своих детей, да? Или бросила их на улице, пусть выживают как хотят?
Элен отвернулась.
– Они и мой отель отобрали, – вступила еще одна дама. – Но ведут себя, надо признать, как джентльмены. Разве что немножко грубоваты, пожалуй. И расточительны.
– Джентльмены, – сплюнула Элен. – Мы просто свиньи на заклании. Еще увидите. Покорные свиньи, не посмевшие сопротивляться.
– Что-то я вас не видела у себя в лавке последнее время, – подозрительно глядя на Вианну, заявила мадам Фурнье.
– Вместо меня по магазинам ходит сестра, – ответила Вианна. Она понимала, что причина их неприязни именно в этом: они боятся, что Вианна получит особые привилегии, которых они лишены. – Я не беру еду, вообще ничего не беру у врага.
Оправдываясь, она вновь чувствовала себя затравленной одноклассницами школьницей.
– Вианна старается помочь нам! – с негодованием воскликнула Рашель, и все умолкли.
Она взяла стопку открыток у Вианны и принялась раздавать женщинам.
Сама Вианна уселась за учительский стол, положила перед собой чистую открытку.
Она слышала, как поскрипывают карандаши. И старательно написала:
Мой любимый Антуан,
У нас все хорошо. Софи быстро растет, и, хотя забот у нас хватает, мы даже выбирались летом на реку. Мы – я – думаем о тебе каждую минуту и молимся, чтобы ты был здоров. Не беспокойся о нас и возвращайся домой.