— Скажи пусть выходит! — процедил он сквозь зубы. — У меня повеление осматривать все повозки!
Франк вздохнул и полез в седельную сумку. Бережно достал завернутый в шелк пергаментный свиток, размотал ткань и протянул пергамент начальнику стражи. Тот развернул. Под арабской вязью текста, стояла знакомая каждому правоверному Сахеля подпись. Десятник осторожно взял в руки печать зеленого воска, висевшую на цветном шнурке.
— Подлинная! — выдохнул над ухом подбежавший помощник. — Фирман Салах-ад Дина!
— Настоящим дозволяется барону д' Оберону, оказавшему нам большую услугу, — монотонно стал читать франк по-арабски наизусть, — а также свите его свободный и беспрепятственный проезд по нашим землям и по всем путям, кроме путей близ Красного моря… Море отсюда далеко!
Франк склонился и ловко выхватил фирман из рук начальника стражи, бережно завернул его в шелк и спрятал в сумку. Вопросительно глянул на стражников. Десятник сделал знак. Воины, преградившие повозке путь, расступились, и процессия медленно выехала за городские ворота. Десятник долго смотрел ей вслед, пока головы всадников не скрылись за ближайшим холмом.
— Какую услугу мог оказать многобожник Несравненному, чтобы ему дали такой фирман? — произнес он вслух.
— Всякое бывает, — загадочно сказал помощник, удивленный не менее его. — Он и пошлину мог не платить.
— У этих собак золота не счесть! — сердито ответил десятник, мгновенно поняв, что безант сдавать в казну теперь не обязательно. — Не обеднеет!..
Повозка тем временем быстро удалялась от города. Уже на спуске с иерусалимского холма возница огрел жеребцов кнутом и не давал им роздыху. Всадники молча рысили рядом. На развилке ватага повернула на север и долго ехала без остановок. Пока справа от дороги не показалась небольшая рощица сикимор. Роджер подскакал к вознице и указал на нее плетью. Козма (а именно он управлял повозкой), потянул правую вожжу, и пара жеребцов охотно затрусила в тень деревьев. У выбегавшего из под камней родника глубине рощицы Козма остановил повозку. Кони жадно приникли к воде. Соскочивший со своей скамьи Козма и спешившийся Иоаким примостились рядом с животными, погрузив лица в холодную влагу. Роджер постучал ручкой плети по ребру повозки.
— Вылезай, Ги, хватит девственницу из себя корчить!
За парусиновым пологом прыснули, затем из повозки, путаясь в длинном подоле женского платья, выбрался Ги. Неумело расстегивая пуговицы, он стащил нелепый наряд и хотел было забросить его за дерево, но Роджер упредил:
— Сложи в повозку!
— Опять переодеваться?! — жалобно спросил Ги.