«Может успеют? — с надеждой подумал сотник. — Там на воротах цепь…»
Но тут же Юсуф увидел, как всадник с личиной на шлеме соскочил с гнедого коня с секирой в руках. Замахнулся и ударил. Лезвие секиры выбило сноп искр. Всадник замахнулся снова…
Четверо туркополов спешились и подошли к выходу дороги на площадку у башни. Не спеша натянули тетивы луков, прицелились… Четыре коня заржали от боли и покатились вниз, подминая спинами всадников. Туркополы вновь натянули тетивы… Преследователи, поворачивая коней, шарахнулись назад. Никто даже не попытался ответить; может потому, что все сразу поняли: из стрельбы вверх ничего путного не выйдет. Тем временем секира в руках франка сделал дело: ворота башни распахнулись, франки и туркополы стали заводить внутрь коней.
Юсуф сплюнул от злости, повернул коня и поскакал обратно. Гонец, оставленный им сторожить вьюки, был в седле. Раненые лошади уже не вскидывались; лежали неподвижно, вытянув копыта.
«Приколол копьем, — понял сотник. — Толковый воин!»
Спешившись, Юсуф стащил с мертвой лошади вьюк, быстро обыскал его. Разочарованно бросил и принялся за второй. Когда выпрямился, лицо его дышало досадой.
— Мука и мясо, мука и мясо. Еще вода в бурдюках… — пробормотал сотник, подходя к своему коню. Гонец вежливо держал того за повод. — Неужели они везут казну при себе?..
Юсуф легко запрыгнул в седло и повернулся к спутнику.
— Как звать тебя?
— Фархад, господин.
— Ты хороший воин, Фархад. Буду рад видеть тебя в своей сотне. Сегодня она поредела.
Гонец зарделся и поклонился, прижав руку к сердцу.
— Однако ты воин Ярукташа и поскачешь к нему, — продолжил Юсуф. — Скажешь, что мы заперли волка в клетке, откуда он выйдет уже без головы. Приведешь сюда евнуха. Не спеши! — остановил он подбиравшего повод Фархада. — Дорога долгая, конь твой устал… Поешь с нами. Заночуй! Есть мясо: вяленое и свежее, — сотник указал на убитых лошадей, — есть мука и вода. Если платить золотом, хлеб найдется, — усмехнулся Юсуф. — Нажарим мяса, напечем лепешек… Теперь ни нам, ни евнуху спешить некуда. Эти, — сотник указал плетью на возвышавшийся над скалой зубчатый верх сторожевой башни, — пусть смотрят на нас и пускают слюни. Я посмотрю, сколько они протянут на соленой козлятине…
Сотник тронул бока коня каблуками и, не спеша, поехал к своей расстроенной полусотне…