Рита посмотрела в сторону, и я только сейчас заметил старика. Он сидел сбоку и внимательно смотрел на меня. Взгляд у него был пронзительный, но не тяжелый. Добрый взгляд.
— Первенец? — спросил он вдруг.
Видно, на моем лице отразилась недоумение, поэтому Дуня поспешила:
— Дедушка спрашивает: ты — первый ребенок своих родителей?
— Первый и последний. Единственный
Старик удовлетворенно кивнул, встал и вышел. Я проводил его удивленным взглядом.
— Существует поверье, что темные силы ничего не могут сделать первому ребенку в семье, — пояснила Дуня.
Я вдруг вспомнил, как сумасшедший бомж бился в невидимую стену между нами. Может они и правы. Но потом все-таки бомж меня достал…
— Ты тоже веришь этому? — спросил я Дуню. — Что именно первородство помогло?
— Не только оно, — тихо ответила она и опустила глаза.
— Я тоже первая у родителей и единственная у отца, так что бояться нам не приходится, — сказала Рита и предложила: — Давай, Дуня, покажем Акиму дом. Чтобы он ночью не перепутал комнаты и не забрался в чужую постель, — лукаво улыбнулась она, и я почувствовал, что краснею…
Дом Георгия Андреевича, к моему удивлению, оказался большим и просторным. Зато мебель всюду была старой, чуть ли не полувековой давности, а на полу лежали домотканые половики. Во всех комнатах на стенах висели иконы, на шестке у печи — целые снопы сухих трав. От них пахло приятно и дурманяще. Я невольно вспомнил горький и ароматный отвар, которым меня напоили днем.
— Дедушка наш не только пасечник, но и знахарь, — гордо сказала Дуня. — К нему даже из других районов приезжают лечится.
Нигде в доме я не заметил телевизора, тем большим было мое удивление, когда в комнате Дуни увидел компьютер.
— У меня даже Интернет есть! — похвасталась она. — Я ведь заочно учусь, без него нельзя.
Комната Дуни была типичной девичьей светелкой: веселенькое покрывало на узкой железной койке, кружевная накидка на подушке (вторая такая же закрывала экран монитора), беленькие занавески на окнах. Не хватало только куклы на кровати.
Мы вышли во двор, и Рита достала из сумочки сигареты. Мои сигариллы кончились еще утром, и, вздохнув, я решил терпеть. Норма — два перекура в сутки ночью и утром была превышена многократно.
— Что теперь? — спросил я, когда все уселись на лавочке.
— Докурю и схожу за машиной, — сказала Рита. — Составишь компанию?
— Нет.
Она удивленно посмотрела на меня.
— За машиной пойду я один. Не знаю, что происходит в этой Горке, но охота идет на тебя. Тот псих ночью гнался за тобой, в гостиничном номере караулили тоже тебя. Мне одному будет спокойнее.