«Крючок, весло и кокарда» (Байки рыбинспектора. Часть 3)
Потому как в одиночестве ходить на «пасеку» убедился — опасно, решил найти сподвижников. Миша — старый кооперативный еврей, лысый и с бородкой. Давнишний дружбан. Согласился только ради рыбы. Гаишник и мент - Петро, когда-то делал мне техосмотр на халяву и я его решил отблагодарить такой экстремальной ходкой. Тоже не прочь оказался получить толику приключений.
Стандарт — «на троих»!
Загрузились с вечера.
Заползли на «тихих лапах», по возможности «накатом», медленно по темноте в село, а из села уже на дамбу нерестовых лиманов.
Тишина. Звезды. Молодая луна.
Тускло горела лампочка внутри тентованного «броневичка». Об неё усиленно бились стайка невесть откуда взявшихся мотыльков.
Тихий плеск воды и ночные шорохи зверушек, кряканье уток изредка заставляли нас застывать и нарушали наши приготовления.
Трое разлеглись внутри машины на надувном матрасе. На газете раскинулись: пара бутылок водки, складные стаканчики, фляжка томатного сока, набор огурцов, чеснока, лука, помидоры… Медленная рука нарезала ломтями колбасу. Негромко и степенно струилась мужская беседа — о жизни, женщинах, работе… крепчала с каждой минутой дружба, заключенная в этом узком кругу единомышленников.
Пару раз я вылазил из «берлоги» и настороженно водил ушами, прослушивая воду.
Засек стук весла и кто-то тихо кашлянул. Какой-то идиот из противоположного «лагеря» даже умудрился швырнуть окурок в воду, в километре от нас, что незамедлительно мной было зафиксировано. Составили план захвата противника, сверили часы и отложили его исполнение на 5 утра. Раньше бракоши тянуть сети не будут. Опыт!
Дрема навалилась после выпитого — медленно и тяжело.
Веки сомкнулись и удивительно — никто из нас не захрапел.
Стрекот сверчка постепенно утонул где-то вдали.
Светает.
Ярко-малиновый шар солнца наполовину высунулся из-за горизонта и брызнул первыми искрами солнечной дорожки по зеркалу лимана. Ни облачка… За огромным бетонным валуном затаилась куча железа на колесах, с тремя сопящими особями внутри.
Клочья утреннего тумана набросали изморозь на капот «броневичка» и тающие снежинки пустили слезы, проделывая по холодному металлу сверкающие на солнце ломаные талые дорожки.
Камыш изредка шуршит под напором тугих спин сазанов и лещей, трущихся на мелководье и метающих икру, которая виноградными гроздьями виснет на стеблях осоки и прибрежных водорослях. Иногда резкий всплеск нервной рыбьей самки или самца, заставляет испуганно крякнуть и метнуться из зарослей камыша дикую утку.