- А я так боялся, что остался один, - сказал он в песок. - Без никого.
- Опять двадцать пять, - укоризненно покачал чёрной головкой дрозд.
Крылья его из чёрных стали оранжево-синими, он подпрыгнул, вспорхнул вверх и пропал, а взамен сверху густо посыпались большие кедровые шишки.
Одна из них больно ударила мальчика по макушке.
- Ай! - воскликнул Мэтт.
- Простите, - печально сказало окружающее его пространство. - Мне показалось, что здесь никого нет. Кто вы?
- Мэтт, - нахмурившись, обиженно буркнул Мэтт. - Что ты всё время дерёшься?
- А что ты всё время плачешь? - в тон ему возразил тот же голос, и прямо в полуметре от его носа из воздуха материализовался и шлёпнулся на песок дрозд. - Вероятность того, что кто-то живой надолго останется один, вообще практически нулевая.
- Это точно, - с готовностью согласилась с бесплотным голосом птица. - Знаешь, Мэтт, мне кажется, что во многих случаях, когда кто-то так или иначе чувствует себя брошенным, достаточно просто сказать ему "я тебя люблю".
Она отряхнулась и покосилась на мальчика:
- Ну, и как бы я тебя люблю.
Песок, устилавший почву в нескольких сантиметрах от лица Мэтта, был светлый, почти белый, а песчинки настолько крупные, что если хорошо присмотреться, можно было различить тонкие пластинки слюды, зёрна полевых шпатов, циркона и кварца.
Мэтт запустил в него руки, пару минут смотрел, как тот сыплется между пальцев, а потом уронил голову на руки.
- Ну, хватит, а? - возмутился дрозд. - Как вообще можно расстраиваться там, где всё так идеально устроено, настроено и притёрто одно к одному?..
- Вот и я думаю о том же, - куда-то в ладони себе сказал Мэтт. - Выходит, что идеально притёрто всё: песчинки вот эти, воздух, которым я здесь дышу, где-то там, далеко-далеко, Марс... То, что будет через сто... через тысячу лет, уже определено - здесь и сейчас.
- А расстраиваешься то ты из-за чего?
- А я вообще талантливый.
Дрозд понимающе кивнул, покрутился на месте, шагнул в никуда и через пару секунд материализовался оттуда обратно метрах в полутора от прежнего места, у ног мальчика.
- Бери себя в руки, Мэтт, - сказал он. - Будет не очень хорошо, если ты доберёшься до сестры заплаканным.