Там, за тонкой кожицей прохладных лимонных листьев открыто и доверчиво плыл, просвечивая и переливаясь, ток самой жизни.
- Время заканчивается с пониманием, - прошептал морф. - Если ты когда-нибудь вспомнишь о том, кто ты, потеряй себя снова, и вечность твоя будет длинной настолько, насколько вообще бывает длинной вечность.
Он огляделся. Растений было много: зелёные дети субтропиков сидели и в тесных вазонах, и в огромных, заполненных красноватой песчаной почвой и облицованных мраморной крошкой контейнерах.
Сосредоточившись на внешнем, морф постиг светлое безразличие зелёной плоти и улыбнулся сам себе:
- Однако...
"Да-да-да-дзан!" - где-то далеко-далеко, на самом краю земли, легко и торжественно подхватил ханг.
***
- Однако... - улыбнулся морф.
- Не надо никаких оценок, - сказала женщина, опуская руки. - Ни явных, ни скрытых.
- Хорошо, - всё так же улыбаясь, согласился морф.
- Музыка не прекращается ни на миг, - продолжала женщина. - И никогда не прекращалась.
Словно противореча только что сказанному, ханг затих и теперь лежал у неё на коленях немой холодной камбалой.
- Да, это так, - после некоторого молчания заметил морф. - Но к ней привыкается, как привыкается и ко всему остальному. Вы знаете, что у вас будет дочь?
Женщина кивнула: знаю.
- У неё...
Я знаю, кивнула женщина.
- Только не говорите мне, что наследование гениальности - это более красивая аномалия, - сказала она. - Гармония, как фундаментальное условие всего, никуда не денется от того, что у девочки сформируется синдром Тёрнера. Прекрасное прекрасно везде и всегда.
- Я вовсе не хотел вас огорчить, - огорчился, вставая, морф.
- Научитесь не нравиться, - пожала плечами женщина, и на лице у неё не дрогнул ни один мускул.
***
- Ну, почему, почему одним красивым существам так не нравятся другие красивые существа? - печально прошептал морф, опускаясь перед радиатором на колени и протягивая руку к ажурной латунной решётке. - Это же насколько цельной должна быть самовлюблённость для того, чтобы сдвинуть систему внутренних ценностей вроде бы разумного существа из области духовности и ответственности в область глубокой органической антипатии?
Он ободряюще улыбнулся тёплому радиатору: ну, же! - и маленькая нимфа взобралась дрожащими лапками на приставленный к решётке палец.
А ночью Ае приснился туман, - серый, гнилой и волглый.
Она потерянно бродила в нём среди таких же серых домов и смутно угадывающихся чёрных древесных теней и кричала дурным голосом: "Бенжи!! Бенжи..."...
Но Бенжи не отзывался.
Ая знала, что он, в принципе, должен быть где-то здесь, рядом, в этом липком мороке, в каком-нибудь из серых зданий или за каким-нибудь из то и дело мелькающих мимо серых лиц, знала, что его не может не быть, и что это пустое молчание в ответ - ошибка, досадное недоразумение...