А его не было.
Туман не то, чтобы путал, нет, - Ая понимала, что он был просто мягкой прелюдией к какому-то грандиозному, невыносимому откровению, эдакой "серой зоной" между здесь и сейчас и чем-то, что не имело и никогда не будет иметь никаких названий. Понимала и принимала, потому что не принять этого было нельзя.
А когда она устала кричать, внешнее колыхнулось к ней туманом сквозь туман и открылось в немом зове: ты помнишь меня, девочка? помнишь... войди в меня, не плачь, - вверх, внутрь, дальше, глубже, туда, где ты уже была, где растворялась и теряла и себя, и убивающую тебя боль одиночества.
И Ая, измученная бесплодными поисками, поддалась было - слегка, едва ощутимо, - даже не на шаг, а просто на то, чтобы где-то там, в глубине души мелькнуло "...а что, если...", и почувствовала, как зовущее её безначальное подымает её на своих серых ладонях - туда, где вот-вот закончатся и поиски её, и она сама. А что, если...
Смерть. Это была смерть.
Но умереть и не найти по-прежнему молчащего Бенжи внезапно показалось ей таким неверным, таким противоестественным, что она рванулась из этих невесомых ладоней обратно: нет! НЕТ!!
И проснулась.
- Что с тобой? - спросил андроид, придав голосу оттенок озабоченности.
- Не знаю, - сказала она. - Как-то слишком уж часто мне стали сниться плохие сны. Что-то сгущается, и я не могу понять, что.
***
С рассветом морфы ушли в город, - к людям, вьюркам, собакам, тамариску и облетевшей к зиме облепихе. Гостиница опустела.
Ая сидела, потерянно поджав к подбородку озябшие коленки.
- Я даже не знаю, боюсь ли я.
- Страх можно считать восхождением к индивидуальности, - сказал Бенжи, поворачиваясь к ней и отклеивая ладони от зарядного трансмиттера.
- Да всё можно считать восхождением к индивидуальности. Только легче от этого не становится.
- О... Я уже большой мальчик и знаю, от чего тебе становится легче, - улыбнулся андроид. - Иди ко мне, я тебя обниму.
В тот день, когда на пороге гостиницы появились близнецы-телепаты, настроение у всех было праздничное.
В холле, в ярком, широком световом луче, среди плющей и каламондинов, сидел кареглазый, улыбающийся и абсолютно неотличимый от человека морф.
- Дело ведь вовсе не в том, чтобы любым путём избежать противоречий, - сказал он подсевшим к нему - с двух сторон - близнецам.
- А в чём?
- В умении вести себя.
Близнецы синхронно усмехнулись, вспомнив оставшихся в гонггарском аэропорту военных.
- Конфликт всегда воспроизводит интересы сторон, - вздохнул один из них. - Однако, как вы понимаете, формировать в общественном сознании "образ врага" в отношении более сильных существ совсем не в интересах официальной Земли.