Нина взяла бумаги и быстро ознакомилась с ними. Ей нравились спонтанные и фрагментарные реплики, в ее голове из них формировались отдельные сцены. Она почувствовала неуверенность сотрудниц жертвы преступления.
«Руководитель допроса. Новый заказчик, как там его, ага, здесь, ASCI…
Солана. Asia Shipping Container Lines.
Р. Именно, Asia Shipping…
С. Ингемар лично вел с ним переговоры относительно контракта, ну, надо просто сначала попробовать, это может стать огромным прорывом для нас…
Р. Ты встречалась с этим клиентом?
С. Кто, я? Нет, ни в коем случае, на мне только оформление бумаг. Хотя, когда контракт вступает в силу и мы выставляем счета за выполненную работу, я становлюсь офис-менеджером, я же здесь очень давно…»
Нина перевернула страницу, она читала все подряд.
«Руководитель допроса. Вам поступали какие-либо угрозы?
Хиллеви. Угрозы?
Р. В отношении Ингемара или фирмы, тебе известно что-нибудь о них?
Х. Нет, действительно… нет.
Р. Три ваших крупных заказчика, судоходные компании из Панамы и других стран. У тебя есть контакты с ними?
Х. У меня? Нет… конечно нет.
Р. Может, было какое-то недовольство с их стороны, относительно того, как ваша фирма выполняет свои обязательства?
Х. О чем ты?»
Текст навеял Нине воспоминания об однообразной рутинной работе, входившей в ее обязанности в Катарине, обо всех проведенных ею допросах и распечатках, которые потом приходилось делать, о чистке оружия и рапортах, требовавших обязательного заполнения. О ночах в патрульной машине 1617 с жесткими амортизаторами, о людях, которых она забирала на допрос и зачастую не желавших говорить, о запахе мочи, плохом кофе и постоянно мучившей ее тогда изжоге.
«Руководитель допроса. Ты заметила какие-либо изменения в его настроении в последнее время?
Солана. Ты имеешь в виду у Ингемара? Так? Нет, с чего вдруг?
Р. Ну ты, наверное…
С. Я же в фирме давно, ужасно давно, еще с риксдага, с той поры, когда Ингемар сидел там, он ведь был там когда-то и… да, и Ингемар всегда оставался в прекрасном настроении. За исключением того времени, когда о нем писали всякую гадость, конечно. Это ведь действительно было ужасно.
Р. А может, произошло что-нибудь…
С. Он стал чуть более закрытым после той писанины в общении с незнакомыми людьми. Не со мной, конечно, мы же так давно вместе, но он стал осторожнее».
– У меня вопрос, – сказала Ламия и махнула одной из распечаток Нины.
Нина выпрямилась, приготовилась отвечать.
– Почему его звали Каггеном?
Нина моргнула удивленно. Ламия ждала ответа.
– Я… не знаю… Карл Густав, К. Г., получилось, пожалуй, Кагген…