Женщина в трубке глубоко вздохнула.
– Кто-то позвонил и донес. Ульф грешил на кого-то из тех, кто воровал бензин, но у меня собственные теории. Я думаю, это кто-то из других владельцев заправок, пожелавший избавиться от конкурента.
– Значит, кто-то позвонил и намекнул полиции о камере? – констатировала Анника. – И вы не знаете, кто именно?
– Нет, по их словам, звонок был анонимный.
– А когда поступил сигнал, тебе известно?
– В сентябре того года. Богатая баба проехала мимо ночью, полиция пришла на следующее утро. Она оказалась на последнем снимке.
– Вы что-нибудь слышали о Виоле Сёдерланд после того, как фотографию забрали? – спросила Анника. – Она никогда больше не посещала вашу заправку, ты не знаешь?
– Нет, никогда, – ответила женщина, и они никогда ни звука не слышали о ней помимо того, что блогер звонил и звонил.
Анника еще раз попросила принять ее соболезнования и, заканчивая разговор, извинилась за то, что побеспокоила в столь тяжелый момент.
– Не позавидуешь тебе, – заметил Вальтер, когда она положила трубку.
– Так иногда случается, – вздохнула Анника. – Регистры отстают от жизни, мы же не могли знать, что этот человек умер.
Она поднялась и надела куртку.
– Составишь мне компанию, попьешь со мной кофе в пригороде?
Они взяли редакционный автомобиль и поехали на юг по автостраде Е4. Дождь был настолько слабым, что Анника не могла оставлять дворники постоянно включенными, и одновременно настолько сильным, что не позволял ей совсем выключить их. Поэтому она периодически оживляла их, а потом заставляла вернуться в исходное положение.
– Я тут подумал относительно Густава Холмеруда, – сказал Вальтер.
Анника приподняла брови и скосилась на практиканта:
– Он явно не выходит у тебя из головы.
– Я проверил в архиве. Другие средства массовой информации сначала писали о нем и цитировали нас, но потом перестали. Почему?
Анника заметила, что он сказал «нас» о «Квельспрессен», и посчитала это хорошим признаком.
– Мы ведь запустили его на орбиту. Он наше творение.
Вальтер уставился на нее широко открытыми глазами.
Она вздохнула.
– Прошлой осенью в Стокгольмском регионе ножом убили пять женщин за довольно короткий промежуток времени, – сказала она. – Когда муж отправляет на тот свет жену, в средствах массовой информации это обычно не считается настоящим убийством, о подобном сообщается мелким шрифтом в разделе происшествий, примерно как если кого-то зарезали по пьянке или когда речь идет о геноциде в Африке. Но я решила подразнить Патрика, «пожалуй, вовсе не их мужья сделали это, подумай, а вдруг мы проворонили маньяка?». Он поймал меня на слове. Начал развивать тезис о серийном убийце в пригородах Стокгольма в качестве сенсации в разделе новостей, и скоро полиции пришлось комментировать ситуацию, а потом появился этот идиот и взял все на себя.