Искры завтрашних огней (Воронков) - страница 53
'Ага, понятное дело. Повезёт тот Ерёма книги, а заодно и присмотрит за мной во избежание… Ну что ж, мне от этого хуже не станет, главное — чтобы дело не пострадало'.
— Да, ваше высокопреподобие, так будет лучше. Но всё же часть суммы извольте выдать звонкой монетой: мне ещё охрану приискать потребуется и с тем самым рыцарем встретиться…
— Добро! Серебро тебе брат келарь выдаст сейчас, а завтра вернёшься, чтобы получить оружие и остальной груз. Сани же будут у обители через день. — И настоятель привычным жестом протянул руку для поцелуя. Вполне понятный намёк: ступай, дескать, и занимайся делом. МНОГО-МНОГО ПРОПУЩЕНО. АНТИПИРАТИН.
— Матерь Божья и святой Иаков! Что же это творится, крещёны души!
Метрах в тридцати–сорока ниже нас на зимней лесной дороге стояла, скособочившись на сломанном колесе, большая тентованная повозка. Коней в оглоблях не было, зато вокруг в изобилии валялись какие–то плетёные корзины, разбитый кувшин, по размеру вполне могший потягаться с греческими пифосами для хранения масла или солёной рыбы, чёрные, рыжие и жёлтые пятна каких–то рассыпанных по снегу порошков. Сам снег был истоптан многочисленными следами копыт и человеческих ног. Чуть в стороне, в луже замёрзшей крови, ничком лежал человек. Второй, полуголый, покрытый рубцами от бичей и кровавыми струпьями, был накрепко примотан за запястья вздёрнутых рук к стволу придорожной сосны. Под босыми ногами подвешенного, покрытыми заметными даже издали волдырями, в снегу валялся давно потухший факел из каких–то тряпок, намотанных на палку.
Заинтересовавшись причиной внеплановой остановки, к нашим саням подтянулись возчики с остальных саней нашего обоза и верховые Верещага с Повалой. Кратенько посовещавшись и решив, что имеет место нежданный форс–мажор и просто так проехать мимо покойников — как–то не по–христиански, 'да и вообще', мы оставили крестьян при обозе, — впрочем, седлаки и вовсе и не стремились проявлять активность, а сами вчетвером, включая францисканца, направились 'глянуть своим глазом, что и как'.
Первым делом Илья перевернул зарубленного покойника. Для этого ему пришлось приложить некоторое усилие, поскольку окровавленные волосы и одежду на груди мертвеца уже прихватило морозцем к насту. Мужчина оказался обобран напавшими на повозку: с него были стянуты сапоги и несвежие портянки валялись у босых ног. С измазанной кровью рассечённой на плече мечом зимней камизы сорван пояс с омоньером, кисетом для хранения кресала и трута и ножом, без которого представить здесь свободного человека невозможно. Даже некоторые женщины в этом мире носили небольшие ножички, а уж мужская часть населения была вооружена поголовно. Безоружны были только хлопы, то есть рабы, но этим по статусу никакое оружие не полагалось. Хлопы здесь встречались не часто: это были либо пленные, захваченные в бою, купленные у монгол из ясыря или приведённые из мелких набегов на близлежащие немецкие земли, либо совершенно разорившиеся местные уроженцы из числа несостоятельных должников, запродавшие себя в кабалу на определённый срок или пожизненно, а также часть членов семей таких бедолаг. Причём в отношении родственников хлопов существовали статусные особенности: например, если кто–то пошёл в кабалу лично, то его жена и рождённые до того дети оставались лично свободными, хотя и теряли формальное право на пользование имуществом или земельным наделом своего мужа и отца. А вот в случае, если женщина шла замуж за раба, или свободный мужчина недворянского происхождения женился на хлопке, то они переходили в разряд кабальных на тот же срок. Дети же, рождённые такими людьми, получали статус хлопов просто по факту рождения и их освобождение зависело уже не от формальных сроков, а исключительно от добро воли хозяина. Собственно, потому–то большинство рабов здесь были бессемейными, а значительная часть дружин местных панов и почти вся их домашняя челядь состояли из лично зависимых хлопов, которым некуда было деваться. Беглого хлопа был обязан выдать властям любой свободный человек под страхом собственного хлопства. А уж пойманного, по здешней традиции, казнили с изощрённой выдумкой при большом стечении народа. Особенной популярностью пользовалось колесование, когда жертве молотками раздробляли все суставы конечностей, начиная с фаланг пальцев рук и ног, зачастую, но не всегда, крушили рёбра железными палками и, привязавши к таком виде поверх тележного колеса, прибитого к столбу в семь локтей, поднимали на высоту четырёх с лишним метров над толпой зрителей. Помирали на колесе обычно долго, если только неизбалованные свежим мясом окрестные ворОны не слетались попировать над телом жертвы. Пришлось мне как–то в Жатеце наблюдать такую казнь. Впечатления остались… незабываемые и ни разу не радостные. А вы думаете: почему на Западе в наше время люди подчёркнуто законопослушны? Да вот, похоже, как раз поэтому: всех неслухов, не говоря уж о преступниках, из поколения в поколение вешали, колесовали, рубили головы и прочие конечности. Словом, всячески сокращали генофонд европейцев. В итоге авантюристы в Европах закончились: кого не прикончили, те бежали либо на Восток, предпочитая 'Московию с гуляющими по улицам медведями', либо на Запад, через океан: эти бородатых московитов с бабалайками (которые, как известно, 'национальный инструмент большевиков') всё же опасались и предпочли соседство с краснокожими скальпоснимателями. Европейская цивилизация, что я вам могу ещё сказать…