Кем бы она ни была, она настойчива.
Я возвращаюсь домой после очередного трудного дня на работе и обнаруживаю кухню заставленной посудой и мусором. Стервозность на работе становится хуже, в то время как мой уход повышает шансы на общение с кем-либо. Я хочу уехать, но для этого мне нужны деньги. Так что я обклеиваю свой шкафчик фотографиями мест, которые собираюсь посетить, и когда мне звонит какой-нибудь заковыристый клиент, я фокусируюсь на Австралии. Или Индии. Или на месте, в котором нет call-центров, или на студентах, или на Эване.
И вот я возвращаюсь домой в это дерьмо. Дом захламлен грязными кружками, пустыми коробками из-под пиццы и разбросанной повсюду одеждой. Эбби учится всего четыре часа в день, и меня тошнит от ее лени. Идея делить с ней дом однажды разрушит нашу дружбу. Хорошо, что я скоро уезжаю.
К чайнику прислонен конверт с моим именем. Сначала я решаю, что это записка от Эбби, однако почерк мне незнаком.
Я открываю конверт, внутри лежит открытка с голубыми бабочками. С обратной стороны голубая надпись:
«Я хотел бы, чтобы мы были бабочками и жили три летних дня. Эти три дня с тобой я мог бы наполнить таким наслаждением, какого бы не испытал и за пятьдесят долгих лет».
К глазам поступают слезы, и я быстро моргаю, злясь на свою реакцию. Под текстом еще несколько слов:
«Я хочу рассказать тебе о Люси». Ниже заостренными буквами выведено имя Эвана.
Я прислоняюсь к раковине, чтобы выровнять дыхание и унять слезы. Открытка приводит меня в бешенство. Эта попытка Эвана воздействовать на мою психику приемами, которые он видел в кино. И она срабатывает. Трогательные слова и простота сообщения пробивают брешь в моей защите.
Я вытираю глаза. Хорошо, он может рассказать мне о Люси. Но его объяснения ничего не изменят. Потому что, кем бы она ни была, он врал мне, скрывая ее.
ГЛАВА 17
ЭВАН
Ярость, вызванная тем, что Люси разрушила все, что было с Несс, безгранична. Я иду домой и напиваюсь до бессознательного состояния, чтобы не наделать глупостей. На следующий день я пытаюсь связаться с Несс, но ирония, связанная с множественными звонками без ответа, становится слишком явной и напоминает о том, из-за чего мы поссорились, поэтому я сдаюсь.
Я истязаю себя в тренажерном зале. Каждый день. Часами. Утомляя себя и высвобождая адреналин, ключом бьющий в моем теле.
Люси продолжает названивать, и я почти готов ответить. Но вместо этого я звоню ему в Ланкастер и умоляю что-нибудь сделать. Все проваливает ругань на тему того, как он разрушил мою жизнь. Мы оба терпим неудачу. И я вновь возвращаюсь к бутылке, доводя себя до полуобморочного состояния. Ничего не помогает. Я не могу заглушить собственную боль из-за неспособности утихомирить ее боль.