Сергеев пришел к Бушмакину поздно вечером. Коля, Маруська и Бушмакин сидели за столом и пили чай.
– Степан Петрович! – обрадовался Бушмакин. – Милости просим! Маруська, чашку гостю! Только не взыщите – хлеба нет. Съели.
– Разговор у меня к вам, – Сергеев сел за стол и пустил ложечку в коричневую, мутную жидкость – чай был морковный.
– Понятно, – кивнул Бушмакин. – А ну, молодежь, прогуляйтесь.
Коля и Маруська обиженно поплелись к дверям. Неожиданно Сергеев сказал:
– Разговор их тоже касается. Тут дело такое… Преступников мы, конечно, ловим… Но уж, честно сказать, только тех, которые сами попадаются. А вот при царе, если помните, была специальная организация – сыскная полиция.
– Помню, – кивнул Бушмакин. – На Гороховой помещалась.
– Так вот, сыскная полиция существовала для того, чтобы… как бы это объяснить… Ну, чтобы быть в курсе всех дел преступного мира и вовремя эти дела пресекать. Скажем, наметили воры магазин Елисеева обчистить, а там уже засада, ясно?
– Ясно-то ясно, – Бушмакин подозрительно всматривался в лицо Сергеева. – Только зачем вы это все нам излагаете?
– А затем, товарищ Бушмакин, – Сергеев не отвел взгляда, – что партия поручает вам организовать и возглавить петроградскую сыскную милицию – уголовный розыск.
– Мне?! – Бушмакин вскочил. – Мне?
Коля и Маруська восторженно переглянулись.
– Так это же… Это же здорово! – сказал Коля.
– Вы теперь вроде околоточного будете? – не выдержала ехидная Маруська. – С пузом?
– Шутки в сторону, – нахмурился Сергеев. – Прошу не ахать и не восклицать. Возьмите людей, кого сочтете нужным, и марш на Гороховую. Кто из старых работников захочет остаться, пусть работает. Кто не захочет – скатертью дорога! Запачканных контриков удалять безжалостно. Завтра с утра и начнете.
– Постойте, постойте… – Бушмакин никак не мог прийти в себя. – Что такое, скажем, шпиндель, вы знаете? А что такое аксиальная фреза?
Сергеев пожал плечами.
– А я этим всю жизнь занимаюсь! – крикнул Бушмакин. – Мое дело – токарный станок!
– А что такое дактилоскопия, вы знаете? – в свою очередь спросил Сергеев.
– Нет, – растерялся Бушмакин.
– Я тоже узнал это после первого ареста. А что касается всей жизни… Революция, Бушмакин. И наша жизнь нам больше не принадлежит.
Коля восхищенно смотрел на Сергеева.
– Я тоже хочу, – сказал он. – Только я в Питер приехал, сразу схлестнулся с этими гадами. И пошло и пошло. Я так понимаю: судьба у меня такая – им салазки загибать.
– Ну, насчет судьбы – это немарксистская точка зрения, – улыбнулся Сергеев. – А в остальном – возражений нет.