– Это вот и есть этот… как его? – силился вспомнить Коля.
– Символ царизма, – подсказал Никита. – Один дурак сказал, а другой повторяет.
– Да не-е-е, – Коля завертел головой. – Я не к тому. Я о том, что красиво здесь.
Подошел патруль. Вспыхнул луч фонарика, негромкий голос приказал:
– Документы?
Слабый свет выхватил из темноты строгие лица матросов…
– Уголовный розыск, – вслух прочитал матрос. – Это как же понимать?
– Это вместо сыскного, – сказал Бушмакин.
– Интересное дело, – матрос вернул документы. – Не зазорно рабочему человеку таким дерьмом заниматься?
– Ишь ты, – недобро протянул Бушмакин. – Чистюля выискался. Ты вот кто по профессии? Комендор? Кочегар? Кто?
– Минер я, – удивленно ответил матрос.
– А чего же ты не на корабле, а по улицам шляешься? – ехидно спросил Бушмакин. – Ну и молчи, коли ума нет!
Пошли дальше. Напротив главных ворот дворца Бушмакин остановился:
– Слышь, Коль. Здесь жил царь. Романов Николай Александрович. Второй. Кровавый.
– Один жил? – с недоверием спросил Коля.
– Один.
– Плохо это. У нас в деревне у иного крыша над головой валится, а под крышей – пятнадцать душ. Зачем одному человеку столько? Обожраться, что ли, право слово…
– Это ты верно сказал, – кивнул Бушмакин. – Что было в прежней жизни? Обжорство! А с другого конца – голод. А мы сделаем так, чтобы все были сыты, одеты, обуты и крыша над головой была… И никогда не допустим, чтобы у одних было много, а у других – ничего.
Коля задумался на мгновение:
– Мужики сказывали – царь добра хотел. А все это от управителей. Они от царя правду скрывали и народ мучали.
– А ты, дурак, и поверил, – вмешался Вася. – Ты раскинь мозгами: ну какая разница между царем и министрами? Один хапал больше, другие меньше, вот и все. А девятое января да Ходынку вместе готовили.
– Кто в России главный, тот во все времена главный вор, жулик и подлец, – поддержал Никита. – Всегда так было.
– А теперь не будет, – уверенно сказал Бушмакин. – Теперь народ – хозяин. С любого отчет спросим. Пошли, ребята, заболтались.
…Светало. Угловое здание на Гороховой чернело провалами окон. Парадная дверь была не заперта. Вторая дверь, в вестибюле, предательски заскрипела, и все замерли, словно мальчишки, застигнутые на месте преступления.
– Тьфу! – замотал головой Бушмакин. – Да что же это мы? Воровать пришли?
– Вы же сами велели тихо, – обиженно заметил Вася.
– Велел не велел, ты меня не одергивай, молод еще! – рассердился Бушмакин. – У кого есть спички?
Никита послушно чиркнул спичкой. Красноватое пламя отразилось в огромном зеркале. Маруська подошла к нему и удивленно провела рукой по гладкой холодной поверхности.