– Чему обязан? – хмуро, без удивления спросил он.
– Мы вновь назначенное управление уголовного розыска, – сказал Бушмакин. – Вот мандат.
Чиновник отвел руку Бушмакина, внимательно оглядел ребят и повторил задумчиво:
– Управление уголовного розыска… – иначе сказать – сыскная полиция рэ-эс-дэ-рэ-пэ-бэ?
– Ясно сказано, гражданин, – закипая, произнес Бушмакин. – Управление. И я вам не советую…
– А что такое малина, вы знаете? – грустно перебил чиновник.
– Ягода, – вступил в разговор Коля. – Кто же этого не знает!
Чиновник подошел ближе, всмотрелся в лицо Коли:
– Здравствуйте, молодой человек. Рад приветствовать спасителя… – Чиновник протянул Коле руку.
Коля осторожно пожал протянутую руку и сказал смущенно:
– Да чего там… Мы – завсегда…
– Что значит – завсегда?.. – подозрительно спросил Бушмакин. – Откуда ты его знаешь?
– Так, – Коля совсем смутился. – Случай вышел… Пустяки.
– А вы оказывается, еще и скромны? – удивился чиновник. – Ваш сотрудник, господа, не так давно спас жизнь мне и моей жене!
– Вот это да! – Вася изо всех сил хлопнул Колю по спине.
– Поздравляю, – сказал Никита.
– Коля, ты у меня теперь самый любимый! – пропела Маруська.
– Мадемуазель, он этого вполне заслуживает, – галантно поклонился Колычев. – Ну что же, господа. Рад знакомству и позвольте мне откланяться. Я картотеку разбирать пришел, не спится, знаете ли, но раз вы теперь хозяева…
– Минуточку, – остановил его Бушмакин. – Как вы относитесь к монархии?
– Она себя изжила, – сказал Колычев. – Печальная закономерность.
– Печальная? – прищурился Бушмакин.
– Да, – кивнул Колычев. – Я, милостивый государь, столбовой дворянин, мой род уходит корнями в шестнадцатый век. Все мои предки верой и правдой служили царю и отечеству. И я служу. Служил, – поправился он.
– Сыщиком? – спросил Никита. – Не очень почетная профессия. Слыхал, что дворяне ею брезговали… Бенкендорф, Шувалов, Шешковский… Каты… Из-за них, наверное, брезговали?
– Вы малообразованны, – сказал Колычев. – Вы говорите о тех, кто возглавлял политический розыск. И вы правы: испокон веку на Руси презирали и ненавидели тех, кто преследует людей за политические убеждения. Но есть и другая полиция. Она очищает мир от подонков. От уголовников. От мрази всякой. Я пошел служить в эту полицию по глубокому убеждению, милостивый государь!
– Пока эта полиция была в руках царских прихвостней, – сказал Бушмакин, – немногим она отличалась от жандармов и охранки. Но мы поспорим после.
– Вы думаете, это «после» будет? – улыбнулся Колычев.
– Хотите остаться? – прямо спросил Бушмакин.