— Тигран, ты, конечно, потрясающий любовник, но я не могу больше жить здесь. Я схожу с ума. Давай разойдёмся миром.
— Хорошо, я понимаю, ты уже всё решила, — мужчина тяжело вздохнул, словно принимая трудное решение. — Один поцелуй, Манон, прощальный поцелуй. Ты же не откажешь мне в такой малости?
Манон стояла и смотрела на голого связанного мужчину… не подходи к нему, — сказала Марина.
Манон послушалась и направилась к окну.
— Манон! — крикнул Тигран, и столько в голосе было мольбы и тоски, она обернулась. — Один! Последний! Манон… прошу.
Манон вздохнула и вернулась. Опустилась рядом с ним на колени, погладила по лицу, по волосам. Наклонилась над ним, неотрывно глядя в его глаза цвета грозового неба.
— Прости, — прошептала, прикасаясь лёгким поцелуем к его губам.
— И ты прости меня, — прошептал Тигран. Приподнялся, схватил её за волосы и ударил лбом в переносицу, хлынула кровь. Последнее, что она слышала: — Шелковые пояса так легко развязываются, милая.
Голова кружилась и болела тупой, ноющей болью. Нос тоже болел. Манон открыла глаза, темнота и странный запах сырости, мышиного помёта и прелой соломы. Руки связаны спереди. Хорошо. Плохо, что в темноте не видно, где узлы. Поднесла руки к лицу, губами начала обследовать верёвки на ощупь. Нашла. Извне донеслись звуки, голоса и скрежет. Манон легла обратно на старый тюфяк, набитый соломой. Закрыла глаза и выровняла дыхание. Заскрежетали запоры, дверь со скрипом открылась. В камеру вошли. А что это ещё могло быть? Натуральный одиночный карцер. Шаги замерли возле топчана, на котором лежала Манон.
Шли минуты. Ничего не происходило. Тигран продолжал молчать. Манон узнала его шаги, да и кому нужно тут стоять над душой. Наконец, он не выдержал:
— Как видишь, всё исполнилось: и задержана силой, и в тюрьме. Тебе здесь нравится больше, чем в твоей спальне? Я знаю, ты меня слышишь. Я приказываю! Открой глаза! Смотри на меня!
Она не ответила. Сейчас она была ТАМ, в другой камере, в которую пришёл Клод. Она сидела, скрючившись в углу, кутаясь в тонкий плащ. Зажмурившись. Он стоял над ней, наблюдал. Склонился, схватил за чёлку и дернул голову вверх и назад, открывая лицо.
— Смотри на меня, — приказал Клод. Встряхнул её. — Я приказал тебе… смотри на меня.
Она открыла глаза, с ужасом взглянув на этого красивого, но такого холодного человека. Он смотрел и улыбался, довольный.
— Мне так нравится, как ты на меня смотришь… такой искренний ужас… такой сладкий… — холодная ладонь погладила по щеке, пальцы больно сжали подбородок, сминая кожу и губы в некрасивую гримасу. — Я единственное, что ты будешь помнить и бояться… я всегда буду в твоих снах, в твоих костях, в мясе, в мозгу, в крови, в каждом шраме… ты — моя, ты будешь помнить только меня. СМОТРИ НА МЕНЯ, СУКА!!!