Разлили и выпили.
― Какие еще люди? ― выпив, грозно спросил Андрей.
― Наши люди, ― разъяснила Яна.
― Ну, взял журнал, ну, посмотрел его. В чем состав преступления? Ерунда все это, ― старательно успокаивал себя Андрей. ― Выпьем еще, ребята.
Выпили еще.
― Не те теперь времена, ― не унимался Андрей.
― Ты о чем это? ― спросил Дима. Он был ясен и добр.
― Я ― свободный человек и что хочу, то и делаю. Не те теперь времена!
― Времена, действительно, не те. Зато мы все те же, ― Алик вяло ковырял крабовую лапшу. ― Что ты суетишься? Вызовут тебя куда надо, поговорят, возьмут на заметку. И все дела. Зачем же нервничать.
Игра становилась скучной. Слишком легко Андрей заглотнул крючок. Алик смотрел на Яну и Виктора, не понимая, что они ― муж и жена. Виктор блаженно разглядывал абажур ― он уже был пьян. Яна не смотрела на него, не интересовалась им, не беспокоилась за него. Она с ожиданьем смотрела на Диму, который, трогая гитару, подбирался к песне.
― Я пойду, ― сказал Алик и встал из-за стола. Еще было много водки, еще было десять часов вечера, еще были впереди разговоры и укромные минуты с Яной ― всего этого было жалко, было жалко себя, но Алик еще раз сказал: ― Я пойду.
И вышел в коридор темной коммунальной квартиры. В коридоре было пусто. Пожилые соседки любили Андрея за красоту и интеллигентность и старались не мешать его досугу.
Алик медленно одевался и слушал, как за близкой дверью Дима наконец запел: "Сегодня Сонечка справляет аманины". В комнате дружно рявкнули припев, дверь отворилась, и в коридор вышла Яна.
― Алик! ― позвала Яна. Ее слегка шатнуло. Она плотно прикрыла дверь и, вплотную подойдя к полупьяному Алику, внятно спросила: ― Ты любишь меня, Алик?
Он обнял ее, ощутив где-то у солнечного сплетения ее упругие и мягкие груди, она нашла слабыми мягкими, готовыми на все губами его рот, и ему показалось, что он любит ее. Но сказать об этом вслух он не мог, не хотелось. Задохнувшись, Яна оторвалась от Алика, ударив его кулаком в грудь (больно), и сказала:
― Ты люби меня, Алик. А мне тебя любить грешно. Грешно. Грешно. ― И пошла в комнату.
Из раскрытой двери шибанул табачный дух. Войдя за ней в комнату уже в пальто, Алик отыскал на столе чистый стакан, наполнил его до краев и выпил. Водка долго ходила от кадыка к желудку, потом улеглась и произошел удар, которого он ожидал. Ноги-руки сделались податливыми посторонним влияниям, в ушах зашумело, мысли разбежались в разные стороны, и он оказался на воздухе. Чистый воздух тоже ударил по слабому месту ― по голове.