― Алик поскользнулся! ― охотно объяснил Саша и почувствовал себя до невозможности фальшиво. ― Ты такой неловкий, Алик.
Алик уже встал и снизу смотрел, как они обнимаются. Иван Павлович отодвинул Сашу, полюбовался на награды.
― Пошли на кухню, герой. Все спят, поговорить нам больше негде.
В общей на весь коридор кухне, Иван Павлович разжег керогаз, поставил чайник, дождался, пока уйдет принесший хлеб, сахар и банку американской колбасы Алик, спросил Сашу, чинно сидевшего на табурете:
― Так почему же ты все-таки опоздал на трое суток?
― Да билета не мог достать, ― беспечно ответил Саша.
― Это ты не мог достать билета? Врешь.
― Ну, тогда как на духу. Загулял.
― Ладно, Сашок. Врать тебе незачем. Милицейское начальство перед тем, как встретиться с тобой, со мной советовалось.
― Вот всегда так, Иван Павлович, ― обиженно закончил Саша, ― из меня дурачка делаете...
― А ты?
― Что я?
― Сейчас кто из меня хотел дурака сделать?
― Так я же по службе.
― Что же это за служба такая, старших обманывать?
― Я сейчас всех обманываю, Иван Павлович, ― тихо и с тоской признался Саша.
― Ой, смотри, Сашок, как бы тебя не обманули. Схлестнулся ты с большими мерзавцами.
― А что мне, отказываться надо было? У милиции на всю Москву одна бригада по борьбе с бандитизмом. Ни настоящей засады устроить, ни крупной операции с серьезной подготовкой провести не с кем и некогда. Мечется этот взвод от одного ЧП к другому. А здесь, вы правильно заметили, большие мерзавцы действуют. Хитрые, злые. Их без связей не зацепишь, без настоящей информации не возьмешь. А я в этом районе и на рынке ― свой. Сами небось не забыли, из какой компании вы меня вытащили. Я и перышка не испугаюсь и по фене сботаю. Мне здесь концы искать легче...
― По лезвию ножа ходишь. Ты особо не зарывайся. Это опасно, Саша.
― Я знаю, Иван Павлович.
― Ну и как дела?
― Поначалу вроде сразу за ниточку ухватился. Сейчас запутался слегка.
― А начальство что говорит?
― Не общаюсь пока.
― Ты из себя Ната Пинкертона не изображай. Советоваться с опытными людьми надо, герой-одиночка!
― Так ведут же все время, Иван Павлович!
― Ну-ка расскажи подробнее.
― Не могу, не имею права. Подробнее только в отчетах пишу.
― Ясно. Тогда давай чай пить.
Иван Павлович сполоснул заварной чайник, засыпал чаю и налил кипятку, Вдруг, не оборачиваясь, упершись руками в кухонный стол и глядя в закопченную стену, негромко поведал:
― Ты мне как сын. И потерять тебя здесь, не на войне, для всех нас, для меня, для Алика, для мамы, для Ларки ― будет двойным горем.